Сразу почуяв недоброе, я ответил утвердительно.
В таком случае, сэр, продолжал незнакомец, оказавшийся юристом,
вы отвечаете за человека, которого там оставили. Он не желает переписывать бумаги, не желает вообще ничего делать; говорит, что предпочтет отказаться; и уходить тоже не желает.
Очень сожалею, сэр, сказал я с притворным спокойствием, хотя и содрогнувшись в душе, но, уверяю вас, человек, о котором вы говорите, для меня ничто. Он мне не родственник и не состоит у меня в учении, так что вы напрасно считаете меня ответственным за него.
Да кто же он такой, прости господи?
Не могу вам сказать. Мне о нем ничего не известно. Раньше он служил у меня переписчиком, но теперь я уже давно не пользуюсь его услугами.
В таком случае я от него отделаюсь. Всего хорошего, сэр.
Прошло несколько дней, все было тихо; и хотя голос милосердия не раз подсказывал мне, что нужно повидать бедного Бартлби, какое-то странное отвращение меня удерживало.
Теперь я о нем больше не услышу, решил я наконец, когда миновала еще неделя, а никаких новых сведений о Бартлби до меня не дошло. Но на следующий же день, подходя к дверям своей конторы, я увидел там группу людей, ожидавших меня и, видимо, чем-то взволнованных.
Вот он, вот он идет! воскликнул тот, что стоял всего ближе, и я узнал в нем юриста, который ранее приходил ко мне один.
Забирайте его, сэр, и притом немедля, громко заговорил, подступая ко мне, дородный мужчина владелец дома номер** по Уолл-стрит. Эти джентльмены, мои съемщики, не могут больше терпеть такое положение. Мистер Б., он указал на юриста, выставил его из своей конторы, так теперь он бродит по всему дому днем сидит на лестнице, ночью спит в подъезде. Нам всем от этого большие неприятности. Клиенты разбегаются. Пошли разговоры боятся, как бы над ним не учинили самосуд. Вы просто обязаны что-нибудь предпринять, и как можно скорее.
Перепуганный, я отступил перед этим потоком слов и, будь моя воля, заперся бы в своей новой конторе. Напрасно я твердил, что Бартлби для меня чужой человек, так же как и для всех здесь присутствующих. Нет, я последним имел к нему какое-то отношение, и мне не уйти от ответа. Опасаясь, что имя мое может попасть в газеты (как пригрозил один из моих разгневанных посетителей), я подумал немного и наконец сказал, что если юрист позволит мне поговорить с переписчиком с глазу на глаз в его (юриста) конторе, я сегодня же приложу все усилия к тому, чтобы избавить их от предмета их жалоб.
Поднимаясь по знакомой лестнице, я действительно увидел Бартлби, молча сидящего на перилах площадки.
Что вы здесь делаете, Бартлби? спросил я.
Сижу на перилах, ответил он тихо.
Я сделал ему знак пройти со мною в контору, и юрист оставил нас одних.
Бартлби, сказал я, известно ли вам, что вы причиняете мне кучу хлопот, оставаясь в этом доме после того, как я вас рассчитал?
Он не ответил.
Теперь возможно одно из двух: либо вы что-то сделаете, либо что-то сделают с вами. Скажите же мне, чем бы вы хотели заняться? Хотите снова поступить к кому-нибудь в переписчики?
Нет, я бы предпочел ничего не менять.
Хотите пойти сидельцем в мануфактурную лавку?
Там мало свежего воздуха. Нет, сидельцем я не хотел бы; а впрочем, мне все равно.
Что? вскричал я. Да вас на свежий воздух калачом не выманишь!
Я предпочел бы не идти в сидельцы, сказал он, словно давая понять, что с этим вопросом покончено.
А место буфетчика в ресторане вас не прельщает? По крайней мере не утомительно для глаз.
Совсем не прельщает. А впрочем, как я уже сказал, мне все равно.
Необычная словоохотливость его придала мне мужества. Я снова пошел в атаку:
Ну, тогда вы, может быть, хотите поездить, получать для купцов деньги по счетам с иногородних покупателей? Это бы вам и для здоровья было полезно.
Нет, я предпочел бы что-нибудь другое.
А что, если вам поехать в Европу с каким-нибудь молодым человеком, которому нужен спутник, это бы вам подошло?
Отнюдь нет. Мне кажется, в этом есть что-то неопределенное. Я люблю оставаться на месте. А впрочем, мне все равно.
Ну и оставайтесь на месте! вскричал я, потеряв терпение и в первый раз за время наших с ним нелегких отношений давая волю своей ярости. Если вы нынче же не уберетесь из этого дома, я буду вынужден я я вынужден сам отсюда уйти, закончил я довольно-таки глупо, не зная, какой угрозой запугать его и сдвинуть с мертвой точки. Отчаявшись в успехе дальнейших попыток, я уже бросился было к двери, но тут вспомнил еще одну возможность, мысль о которой и раньше у меня мелькала.
Бартлби, сказал я, вложив в свой голос всю мягкость, какая была возможна в столь напряженную минуту, пойдемте ко мне не в контору, а домой, и поживите у меня, пока мы не спеша придумаем
для вас что-нибудь подходящее. Ну, пойдемте же прямо сейчас, не откладывая.
Нет. Пока я предпочел бы оставить все как есть.
Я ничего не ответил; но, ошеломив всех внезапностью своего бегства, ринулся вниз по лестнице и вон из подъезда, пробежал по Уолл-стрит до Бродвея и, вскочив в первый попавшийся омнибус, вскоре ушел от погони.