Да, изрекает, наконец, один адвокат, ты, Бьонделло, свое дело знаешь, но только не совсем, а лишь наполовину.
Чего же мне еще недостает? спрашивает Бьонделло.
Хранить тайны ты умеешь, вставляет другой адвокат, а вот выгодно сбывать их не научился.
А разве найдется покупатель? спрашивает Бьонделло.
Тут прочие посетители вышли из комнаты, он остался с двумя адвокатами с глазу на глаз, и они заговорили с ним без обиняков. Короче говоря, они просили его поставлять сведения об отношениях принца с кардиналом и его племянником, раскрыть им источник, откуда принц черпает средства, и передавать в их руки письма, адресованные графу фон Остену. Бьонделло обещал дать ответ в другой раз, но так и не смог выведать, кем они подосланы. Судя по щедрому вознаграждению, которое они ему посулили, все это интересует какого-то очень богатого человека.
Вчера вечером он рассказал моему господину об этом происшествии. Тот сперва хотел было тут же схватить этих посредников, но Бьонделло стал возражать. Ведь их все равно пришлось бы отпустить на свободу, и тогда он лишился бы у этих людей всякого доверия и самая жизнь его могла бы оказаться в опасности. Весь этот народ заодно, все стоят друг за друга, он предпочел бы восстановить против себя весь Высокий Совет Венеции, нежели прослыть между ними предателем; да и принцу он более не сможет быть полезен, потеряв доверие этой публики.
Мы думали и гадали, от кого бы все это могло исходить. Кому же в Венеции так интересно знать, что мой господин получает и что тратит, каковы его отношения с кардиналом Альярди и о чем я пишу Вам? Быть может, это все еще происки принца фон Ганау? Или тут снова действует армянин?
Барон фон Фрайхарт графу фон Остен-Закену
Принц утопает в блаженстве и любви. Он нашел свою гречанку! Слушайте же, как это произошло.
Некий приезжий, прибывший из Кьоцца, так описывал красоты этого города у залива, что принц захотел побывать там. Вчера он исполнил свое желание, и для того чтобы не возбудить всеобщего внимания и не вызвать лишнего шуму, было решено,
что господин мой поедет инкогнито, и сопровождать его будем только мы с Цедвицем и Бьонделло. Мы нашли корабль, направлявшийся туда, и купили для себя места. Общество там было весьма смешанное, но ничем не примечательное, и путешествие прошло без всяких приключений.
Кьоцца стоит на сваях, как и Венеция, в ней насчитывается около сорока тысяч жителей. Знатных горожан там не много, но на каждом шагу встречаешь рыбаков или матросов. Всякий, на ком парик или плащ, считается богатеем; шапка и куртка приметы бедняков. Город действительно красив, но только для тех, кто не видал Венеции.
Мы задержались там не надолго. Хозяин нашего суденышка набрал еще пассажиров, ему нужно было вовремя попасть в Венецию, да и принца ничто не удерживало в Кьоцце. Все уже сидели по местам, когда мы поднялись на корабль. Так как в первом рейсе нам докучало общество других пассажиров, мы взяли для себя отдельную каюту. Принц спросил, кто еще прибыл. Доминиканец, ответили ему, и несколько дам, возвращающихся в Венецию. Наш принц не проявил к ним никакого любопытства и тотчас удалился в свою каюту.
Как и по пути туда, предметом нашего разговора и при возвращении была гречанка. Принц с жаром вспоминал, как она явилась ему в церкви, мы то строили планы, то отвергали их, и время пролетело, как одна минута: не успели мы оглянуться, как корабль причалил в Венеции. Несколько пассажиров, среди них и доминиканец, сошли на берег. Хозяин корабля прошел к дамам, которые, как мы только сейчас обнаружили, были от нас отделены тоненькой переборкой, и спросил, куда они прикажут доставить их.
На остров Мурано, ответили ему и назвали адрес.
Остров Мурано! воскликнул принц, и дрожь предчувствия словно пронзила его душу.
Не успел я ему ответить, как в каюту влетел Бьонделло:
Знаете ли вы, в чьем обществе мы путешествуем? (Принц вскочил с места.) Она тут! Она сама! Я только что говорил с ее спутником!
Принц бросился на палубу. Каюта стала ему тесной, весь мир был ему тесен в этот миг. Тысячи чувств бушевали в нем, колени подкашивались, он то бледнел, то краснел. Я тоже дрожал вместе с ним от ожидания. Не могу вам описать наше состояние.
В Мурано корабль подошел к пристани. Принц выскочил на берег. Она вышла. Я прочел по лицу принца, что это она. С одного взгляда на нее исчезали всякие сомнения: никогда я не видал существа более прекрасного, все описания принца бледнели перед действительностью. Увидев принца, она залилась густым румянцем. Вероятно, она слышала весь наш разговор и не сомневалась, что была предметом нашей беседы. Она выразительно взглянула на свою спутницу, словно хотела сказать: «Это он!» и в смущении опустила глаза. С корабля на берег перекинули узкий трап, по которому ей предстояло пройти. Со страхом ступила она на доски, но, как мне показалось, не оттого, что боялась поскользнуться, а потому, что не могла пройти без посторонней помощи. И принц уже протянул руку, чтобы ее поддержать. Выхода не было, и, победив нерешительность, она приняла его руку и сошла на берег. От жестокого волнения принц пренебрег долгом вежливости: он совсем забыл о второй даме, ожидавшей такой же услуги, да и о чем он мог помнить в эту минуту? Оказать эту услугу пришлось мне, и я пропустил начало разговора, который произошел между моим принцем и незнакомкой.