Шрифт
Фон
Гермий, Гиппий.
Гиппий
Лиэй второе имя Диониса, «освобождающего» людей от мирских забот. Дионис был сыном Зевса и Семелы. Дионис спустился в Аид через болото Алкионию, а спуск ему показал Полимн.
Приветствую тебя, отец, тройным приветом!
Привет, Лакона сын, мой Гиппий! Вижу знак,
Что бог по-прежнему ко мне остался благ,
Ведь будто бы во сне, счастливым и здоровым
Опять явился ты под дружественным кровом,
Когда мне дряхлый взор уж застилает тень.
Мы белым камешком отметим этот день .
Лакона сын! Тебя за трапезою нашей
Ждет из плюща венок, серебряная чаша,
Солонка древняя, и мясо, и плоды,
И вина черные. Пусть голода следы
Исчезнут и тогда расскажешь, друг сердечный,
Как ныне здравствует отец твой безупречный.
Трудясь над лозами, не забывает он Тебя.
Но стал он слаб.
Ну, что ж, таков закон.
Теперь отца в тебе я узнаю, как будто
Воскресла юности далекая минута.
Такое же чело, и так же рост высок!
Лишь над губой его зазолотел пушок,
Как старцы на совет уже его просили.
Мог полный козий мех поднять он без усилий,
Да, были некогда выносливей, поверь,
И посильней отцы, чем дети их теперь.
Поистине, отец твой счастлив. В жизни много
Хорошего, и все от радостного бога:
Ребенку весело он смехом залился;
Горячий юноша тенистые леса
Вообразил, и в них уже он деву встретил;
Старик согнулся весь, но звездный хор так светел,
Так выйти хорошо бывает за порог,
Так сладостен бесед медлительный поток
И в радостные дни и в горькие минуты
Всегда за нить судьбы хватайся за одну ты.
Кто к недоступному стремиться любит, тот
Всего лишь хочет жить, но, право, не живет.
Так будем жить, пустых желаний избегая!
мы белым камешком отметим этот день. В античном мире был обычай отмечать белым камешком счастливые дни.
Гиппий
Но, вечно грудь мою желаньем наполняя,
Мной завладела дочь прекрасная твоя,
И ложа страстного хочу изведать я.
Я дочери твоей готов отдать всю душу.
Я в дальних странствиях видал моря и сушу,
Неаполь и Тибур, и много городов,
И арки Цезаря, и тень его садов,
И тута ягоды в кустах отяжелелых,
И ветви, красные от яблок переспелых,
Видал я злак долин и лоз румяный плод,
Что солнечный бальзам на горном склоне пьет:
Ведь лозы любят край, где Зевс царит дождливый,
Где папоротник лишь взрастает сиротливый.
Я с земледельцами беседу заводил.
Но день казался мне и долог и немил:
Любил я дальнюю. И ночи мрак спокойный
Мне губы опалял, как лихорадкой знойной.
Все Дафну видел я, и плечи, и власы
О жаркие мечты, о смутные часы,
О ты, крылатый бог, Эрот, цветущий властно
На девственных щеках и на груди прекрасной
Людскою мукою улыбкою людской!
Когда священный Зевс высоко над землей
Сиял ты не забыл, о Гермий? отчим словом
Ты дочь свою со мной связал под древним кровом.
Я девичьим мечтам стал дорог с этих дней.
Ты обещал мне дочь и я пришел за ней.
Корабль мой ждет уже прекраснейшую гостью:
Отделан для нее покой слоновой костью,
И чаш немало там, восточных покрывал,
И с благовоньями ониксовый фиал,
И золотой убор, и бронзовые ванны,
Все, что приносят в дар супруге долгожданной.
Когда же с нею в путь отправимся вдвоем,
Послушной зеленью мы весла обовьем,
И гордо поплывет, над бурным морем рея,
Гирляндами цветов увенчанная рея!
Гермий
Да, вижу, в выборе я оказался прав,
Тебя, любимый гость, для дочери избрав.
Ведь ты и добр, и мудр на слове и на деле,
И твердо помнишь ты, что предки нам велели.
Что ж, если будешь ты и в жизни так хорош,
С отцом достойнейшим во всем ты будешь схож.
А Дафна, дочь моя, справляется умело
С трудом, положенным для женщины несмелой,
Из тех, что в тишине, под строгим полотном
Цветут и думают о муже лишь одном.
Всегда хорош союз достойного с достойной,
Недаром же с лозой мы вяз венчаем стройный,
И к крепости вина бывает сладкий мед
Примешан. Но не раз напрасная влечет
Надежда, и в сетях неумолимых рока
Приходится тогда бороться нам жестоко.
Нет, лучше прямо я раскрою свой намек,
Чтобы не умножать смущенья и тревог!
Мечты безумные над дочерью нависли,
Больным дыханием ей помутили мысли.
Она бежит от глаз отцовских с этих пор,
Мне больше красотой не утоляя взор.
Молчит, и прячется, и плачет, и похоже,
Что, бедную, ее недуг постигнул божий.
Каким-то демоном она покорена,
То галилейский бог, его рука видна.
А этот мертвый бог, что властвует над нею,
Враждебен и любви и песням Гименея.
Не любит жизни он, ни пищи, ни вина,
И плоть бесплодная мила ему одна.
Есть женщина, она ей повторяет вечно,
Что лучший из богов тот бог бесчеловечный.
Велением богов, пришлось недолго знать
Нам Пифию, твою достойнейшую мать,
Зато их доброта явилась над другою
Равно и глупою и старою каргою!
Но старику без сна сидеть не надлежит.
Пускай отрадный сон мне веки освежит.
Уж Веспер, ясный бог, для всех влюбленных милый,
Ты видишь, на закат склонил свое светило,
В жилье моем и ты вкушай спокойный сон.
Здесь тесным портиком ты будешь защищен
От сырости ночной. Большой косматой кожей
Льва нумидийского себе покроешь ложе.
То гостя Либика Циртейского мне дар.
Как Дафна родилась, в тот самый год товар
Привез он к эллинам груз кости и коралла,
Взяв шерсти за него и наших вин немало.
Гиппий
Ничто спокойного не потревожит сна,
Ведь Дафна поклялась, что будет мне верна.
Шрифт
Фон