«Как удивилась бы мать, если бы заглянула сюда! пронеслось в голове мальчика. Сколько тут ковров и цветов!»
Откуда-то сверху солнце освещало дорогие вазы, украшавшие алтари богов и цветы, лежавшие перед ними. До его слуха донеслись громкие голоса и звон посуды.
«Там, наверное, приготовляют пищу! решил Архил. Интересно, сколько нужно иметь рабов, чтобы держать в порядке такие покои, готовить пищу и ходить за конями в доме Первого Стратега?!»
Размышления мальчика были прерваны шумом шагов и голосами входящих людей. Он испуганно замер на месте. Дверь, которая вела во внутренние покои, распахнулась. На пороге ее стоял Алкивиад.
Привет тебе, сын Алкиноя! дружелюбно произнес он. Ты оказался верным своему слову. Тебе не так много потребовалось времени, чтобы выполнить мой заказ. Теперь давай посмотрим, как сделал ты работу. Мы с Евангелом будем твоими судьями.
Сердце у Архила замерло. В горле у него пересохло от волнения. Приближалось самое страшное. Но он ничего не ответил Алкивиаду, только протянул ему амфору.
Алкивиад с улыбкой взял в руки сосуд и стал его разглядывать.
Взгляни-ка, Евангел, подозвал он старого домоправителя своего дяди, не кажется ли тебе, что эта амфора походит, как двойник, на ту, что недавно разбила в спальне Аспазии неосторожная Эрите?
Евангел почтительно приблизился к воину.
Что же ты молчишь, старик? удивился молодой хозяин. Или ты находишь, что я не прав? Что работа не заслуживает похвалы?
Архил побледнел. Но ни молодой воин, ни Евангел, казалось, не замечали его волнения.
О нет, господин мой! наконец произнес негромко старый раб. Я долго любовался прекрасным рисунком, сделанным художником на этой амфоре, и думал о том, что только щедро одаренный дарами богов человек смог сделать такой тонкий и красивый рисунок на сосуде!..
Прекрасна твоя оценка, старик! рассмеялся Алкивиад. А ведь у тебя глаз искушенный!.. Тебе пришлось в твоей жизни видеть немало хороших картин и разрисованной керамики в доме моего дяди. Так что ты можешь гордиться такой оценкой твоей работы, юноша! посмотрел молодой воин на юного гончара.
Вздох облегчения вырвался из груди Архила. Алкивиад заметил этот вздох и улыбнулся.
За такую работу ты заслуживаешь награды, юноша! продолжал он. Ты как будто бы просил меня о чем-то тогда, когда мастер Алкиной поручил тебе разрисовать эту амфору? Напомни мне, о чем была твоя просьба?
О эфеб! сделал шаг Архил ближе к Алкивиаду. В тот день я попросил твоего разрешения отцу моему воспользоваться для состязаний на празднике Посейдона твоими конями и твоей колесницей робко закончил мальчик.
Да, да! Я припоминаю! перебил его Алкивиад. Я тогда ведь обещал тебе исполнить это твое желание, если ты хорошо выполнишь мой заказ. Евангел, обернулся молодой воин к старику, прикажи, чтобы старший конюх в моих конюшнях запряг бы в колесницу лучших моих коней, когда это потребуется для отца молодого художника! Имя его отца Алкиной Кадрид. Запомни!
Евангел молча поклонился.
А ты, ученик и сын художника Алкиноя, обернулся Алкивиад к Архилу, скажи хозяину гончарной мастерской, чтобы он утром зашел ко мне за деньгами, а отцу твоему передай, что я обязательно приеду на состязания в Коринф, чтобы посмотреть, как управляет он конями.
Счастливый и радостный бежал Архил по торговой площади обратно в мастерскую.
У входа стоял хозяин, тревожно посматривавший вдаль, как и все в мастерской, с нетерпением ожидавший возвращения Архила.
Мчится, словно взбесившийся осел по дороге! пробурчал он, заметив бежавшего Архила. Неужели опять разбил и эту амфору!
О нет, хозяин! Я ее доставил целой и невредимой, задыхаясь, крикнул мальчик. Все лицо его, горевшее от быстрого бега и от волнения, было радостным и счастливым.
Хозяин сразу повеселел.
Если так вот на, держи! протянул он две драхмы Архилу. Купи себе новый хитон и сандалии. А то твои совсем развалились.
Все находившиеся в мастерской с удивлением посмотрели на Феофраста таким щедрым он не был еще никогда.
Вон как угодил хозяину наш Архил! подмигнул Пасион Алкиною. Расщедрился старик! Целых две драхмы дал в награду мальчишке.
Поздно вечером, придя домой, Архил открыл приемному отцу свою тайну о конях и колеснице
Растроганный его признанием, художник понял, что должен был переживать мальчик за недели напряженной работы над амфорой. Он долго сидел, закрыв лицо руками, потом, поднявшись с места, подошел к Архилу и прижал голову его к своей груди.
Всемогущие боги Олимпа смилостивились надо мной! Они послали мне доброго сына, прошептал он. До конца дней моих не забуду я, Архил, того, что сделал ты для меня! Забыть такое невозможно.
Два рослых раба ухаживали за конями и следили за чистотой в конюшнях под присмотром старшего конюха.
Алкивиад не жалел денег на породистых коней, и его конюшни славились в Афинах. Приятели завидовали ему, хорошо зная, что не только на состязаниях кони его выходят всегда победителями, но они также хорошо понимали, что и в боях такие кони вынесут невредимым с поля боя своего хозяина.
Когда Архил и Алкиной вошли во двор, где помещались конюшни Алкивиада, конюхи только что вывели на прогулку коней.