Аджин не сразу заметил, что слова его остаются без ответа. Тараща глаза, он, наконец, разглядел, что друзья его крепко спят.
Хайт цараби! А еще называют себя мужчинами! проговорил он коснеющим языком. Он решил во что бы то ни стало разбудить Федю, но встать не смог и подполз к нему на четвереньках. Тут силы оставили его, и он уснул, привалившись к Фединым коленям. Сказочный конь Араш понес его над горами, легко касаясь копытами вершин. Вместо залатанного бешмета на Аджине была малиновая черкеска с серебряными газырями, за плечами развевались хвосты дорогого башлыка.
И все было как на ладони. Новый Свет белокаменный монастырь, здание ревкома у берега, базарная площадь. Люди ходят по базару, по улицам, не подозревая, что он, Аджин, пролетает над ними. «Смотрите, смотрите, это я!» кричит им Аджин. Но губы едва шевелятся, и никто не слышит его. Все спят.
Минуты шли за минутами, часы за часами. Свеча сгорела, почадила и погасла. Буря за стенами крепости начала стихать; громыхание и шум дождя ушли на юг. Тьма непогоды сменилась темнотой сумерек; на вымытом грозой небосклоне ярко засветились звезды. Их свету вторили огоньки в городе и монастыре.
На западной части вершины, на подворье у святого источника, тоже было тихо. Большая часть паломников спустилась в город, унося с собой надежды на счастье и исцеление. Дежурившие у святой воды монахи заперли на замок дверь колодца и удалились в часовню, унося дневную выручку.
Час-другой тишина ничем не нарушалась. Но вот скрип двери в часовне возвестил, что кто-то еще бодрствует. От пристройки позади часовни отделилась черная, как тень, фигура. Человек пересек подворье и неслышно направился в сторону крепости.
Федя первым пришел в себя. Он открыл глаза, но ничего не увидел, словно на глазах лежала черная повязка.
С трудом он припомнил события, предшествовавшие сну. Что-то давило на его колени. Он нащупал голову и плечи, понял, что это Аджин. Федя потряс его. Но Аджин не сразу пришел в себя. К счастью, уцелел огарок, зажгли его и при свете разбудили Василида, блаженно улыбавшегося во сне.
Пробуждение от грез было тягостным. Лица были пасмурные, онемевшие руки и ноги плохо повиновались. Сколько прошло времени они не знали. Ясно было только, что ночь наступила. Василид готов был расплакаться.
Что я в обители-то скажу? горестно повторял он. Аджин угрюмо молчал. У Феди тоже кошки скребли на душе.
Ты что голову морочил разве это мед? хмуро спросил
он Аджина.
Мед, упрямился Аджин. Только я не знал, что сумасшедший мед.
Какой-какой?
Теперь ему ответил Василид:
Мне наш пасечник, брат Варсонофий тоже рассказывал, что такой мед бывает. Когда пчелы живут близко от зарослей самшита или азалии, их мед одурманивает.
Вот оно что пробормотал Федя.
Гуськом поднялись наверх. Здесь напились дождевой воды, вдохнули свежего воздуха стало полегче.
Стараясь не оступиться в темноте, пошли к выходу из крепости. Развалины высились черными зловещими зубьями. Не дай бог в такую пору оказаться здесь одному.
Чем дальше удалялись от места раскопок, тем светлее становилось. Но свет был какой-то странный
Аджин оказался на несколько шагов впереди. Он вдруг замер на месте, потом попятился.
Там там проговорил он перехваченным голосом, указывая вперед трясущейся рукой.
Страх его передался друзьям.
Федя обошел Аджина и выглянул из-за стены.
Да, было отчего испугаться. Площадка та, что граничила с пропастью, была озарена пламенем. Три конуса огня полыхали вовсю, посылая в небо тысячи искр. А перед кострами двигалась черная фигура монаха. Тень ее, увеличенная и троекратно умноженная, уродливо металась по стенам развалин.
Василид тоже выглянул было из-за стены, но тотчас же спрятался, зубы у него стучали. Страх понемногу оставлял Федю, сменяясь любопытством. Он слышал, что здесь можно встретить всякую чертовщину, но человек у огней был вполне реален. Федя повернулся к друзьям:
Кто это?..
«Кто-кто» хриплым шепотом передразнил Аджин. Борода-то какая? Рыжая
Федя снова выглянул. Черт ее знает, рыжая она или нет. Со стороны огня вся фигура казалась рыжей.
Монах между тем делал что-то странное. В его руках оказался ковш с длинной ручкой. Перебегая от одного огня к другому, он надевал этот ковш на пламя, и оно на несколько мгновений опадало, почти гасло. Временами монах отступал за развалины. Тогда и тени исчезали. Но он снова выбегал и, взмахивая широкими рукавами рясы, продолжал свою непонятную работу.
Что это он делает? снова спросил Федя.
Неужели непонятно? Сначала бурю наколдовал, а теперь ему еще что-то надо, отозвался Василид.
Его и Аджина по-прежнему била дрожь.
Да уймитесь вы, наконец! Монах как монах, только делает что-то непонятное Может, подойдем?
Господь с тобой! Погубить нас хочешь? Он колдовство напустит или в пропасть скинет.