Асида оказалась находчивей.
Садись сюда, она показала на место рядом.
Он сел, преглупо улыбаясь, по-прежнему не зная, с чего начать разговор. Асида снова пришла на выручку:
Расскажи, какая Москва?
Федя понемногу приходил в себя. Что ж, на этот раз он был не прочь рассказать про столицу и живописал ее с таким видом, точно вернулся оттуда вчера. При этом он вдохновенно черпал подробности из воспоминаний о родном Смоленске благо там тоже был кремль, а Москву-реку с успехом заменял Днепр.
Скоро Асиде стало известно, сколь замечательное под Москвой купанье, какое там изобилие рыбы, ягод и грибов.
Асида уже перестала закрываться платком, и Федя во время разговора все чаще поглядывал на ее лицо. Черты его не были совершенны, но кожа золотилась от загара, и румянец на щеках был цвета спелого персика. А когда глаза ее черные, блестящие встречались с глазами Феди, у него сладко замирало сердце. Он находил, что Асида просто красавица.
Какой ты счастливый, сказала она, когда Федя замолчал, везде побывал. А я нигде не была, только один раз в Сухум-Кале.
Ничего, Асида, Федя решился наконец назвать ее по имени, у тебя еще все впереди. Здесь тоже неплохо, добавил он великодушно.
Она повела глазами.
Хайт! Только горы и море, больше ничего.
Вырастешь везде побываешь.
Я женщина: мое место в поле и у очага. А замуж выйдешь, куда поедешь
А ты не выходи, кто тебя заставляет.
Придется, промолвила она, трогательно вздохнув. На моей люльке еще при рождении зарубки сделаны.
В предчувствии недоброго Федя спросил:
Какие еще зарубки?
Со слов девочки он узнал, что существует так называемое люлечное обручение, когда родители дружественных семей уже при рождении сына и дочери устраивают помолвку и в память об этом делают на люльке зарубки, а в изголовье кладут пулю с зарядом пороха.
Так что, видишь, я должна подчиниться воле покойного папы, закончила Асида. Личико ее при этом было озабоченно-важное.
Варварский обычай! взорвался Федя.
Ведь в то время еще не было Советской власти, простодушно возразила Асида. Федя проглотил комок в горле. Он не заметил, как девочка кинула на него лукавый взгляд из-под длинных ресниц.
Кто же он? сдавленным голосом спросил Федя.
Кезым Маршан Пока он живет в другом городе, но помнит обо мне, подарки присылает.
В сердце Феди бушевала буря. Живет в другом городе и шлет подарки, видите ли Аджин говорил, что ей уже пятнадцать лет, по их обычаям замуж пора. Самым лучшим было бы сейчас встать и уйти. Или, по крайней мере, выказать полное равнодушие. Но вместо этого Федя тяжко вздохнул и опустил глаза.
Ой, смотри! воскликнула Асида и коснулась его руки. Другой рукой она указывала на буйволенка. На спину животного села птица с ярким оперением и принялась что-то выклевывать из его шерсти. Словно приветствуя ее, буйволенок повернул голову. Такое соседство устраивало, как видно, обоих.
Федя рассмеялся, хотя и думал сейчас о другом. Он согнул руку, и ладонь девочки оказалась в сгибе его локтя. Федя испытывал неведомое до сих пор блаженство.
Некоторое время они сидели молча, поглощенные, казалось, наблюдением, за птицей. Наконец Асида отняла руку и, затенив глаза ладонью, посмотрела на солнце.
Домой пора
Посиди еще, сказал Федя.
Нельзя дед голодный, буйволицу доить надо
Федя с сожалением поднялся вслед за ней. С таким же сожалением птица вспорхнула со спины буйволенка. Асида погнала его к дому. Федя пошел провожать. Через несколько шагов девочка остановилась:
Дальше не надо ходить.
Почему? спросил Федя. Все шло так хорошо.
Не надо, повторила она, люди увидят что скажут?
Взглянув на его опечаленную физиономию, она рассмеялась и убежала. Федя проводил ее взглядом, не зная, что думать. Поистине это была необъяснимая страна!
В один из дней, последовавших за этой встречей, Федя сидел на галерее и рассматривал в зеркало свое лицо. Пожалуй, впервые он делал это сознательно. Красив он или нет этот вопрос с некоторых пор стал интересовать его. В зеркале он видел лобастую голову на крепкой шее. Кожа на лице успела потемнеть от загара, и от этого веснушки стали не так заметны. Федя с удовлетворением отметил этот факт. Нос прямой, но, пожалуй, коротковат, а губы не мешало бы иметь потоньше. Цвет волос, кажется, называется каштановым. С недавних пор Федя решил зачесывать их наверх, но волосы пока еще не привыкли к новой прическе и торчали во все стороны. Бровей почти не видно так они выгорели на солнце. А глаза? Еще давно кто-то сказал, что глаза у него красивые. Так это или нет? Не то серые, не то голубые, с большими зрачками и длинными ресницами, пожалуй, и правда, неплохие. Но нравятся ли такие женщинам? А вообще-то лицо как лицо, хотя до красавца Атоса ему далеко
Уже не первую минуту он невольно прислушивался к странному гулу, доносившемуся с восточной части города. Трам-там! Трам-бам! Больше всего это походило на удары в барабан. Но барабана без оркестра ему еще не доводилось слышать.
Федя сидел и раздумывал об этом, когда с другой стороны донеслись звуки духового оркестра.