Ну и страшна же ты стала, Глашка!
А ты погляди на себя! обозлилась Глаша. Красавец нашелся!
Да я не к тому, примиряюще сказал Павка. Есть хочется?
Ой, как хочется! протянула Глаша.
Так пойдем скорей, к вечеру дойдем, сказал Павка. Ты уж потерпи, Глашка. Дядя Остап нас накормит. Он добрый...
Они прошли несколько улиц, посеревших от дождя. Они шли мимо розовых, голубых и оранжевых домиков, мимо большой белой тюрьмы. Город кончался кузницами, паровыми мельницами и старинной заставой с полосатыми столбами и шлагбаумом. Раньше шлагбаум всегда был открыт, а каменные домики заставы наглухо заколочены.
Ребята подходили к заставе. Теперь шлагбаум был опущен полосатая перекладина пересекала дорогу. Ничего не понимая, Павка подошел ближе. Из каменного домика вышел японский солдат с винтовкой.
Он подошел к шлагбауму, стал на самой дороге и сказал:
Ваша уходи-уходи.
Но нам домой надо! сказал Павка. На базу!
База нельзя. Ваша уходи-уходи, упрямо повторил солдат и поднял винтовку.
Павка растерянно повернулся к Глаше. Она стояла под дождем вымокшая, дрожащая.
Надо назад итти, сказал он.
Солдат постоял, пока ребята не отошли от шлагбаума довольно далеко. Потом посмотрел в небо, сердито сплюнул и, поеживаясь от сырости, вошел в серый каменный домик.
«Что ж теперь делать? подумал Павка, когда они усталые и голодные вернулись в город. Вот так попались! Ни туда ни сюда!»
Было уж совсем темно,
когда они отыскали ночлег в сыром каменном складе на пристани. Склад был открыт, потому что в нем не было никаких товаров. Ребята заснули, прижавшись друг к другу. Проснулись они от голода.
Ой, как есть хочется! сказала Глаша.
«Надо продать что-нибудь», мелькнула у Павки мысль. Но что продать? Гитара братишкина. Значит, гитару продать нельзя. Продать бушлат, пожалуй, замерзнешь.
Павка, а если мой бушлатик продать? вдруг спросила Глаша.
Что ты, пропадешь без бушлата, сказал Павка. Вот если продать мою форменку...
Без форменки тебе нельзя, возразила Глаша, какой же ты моряк без форменки?
Павка посмотрел на нее. «Отощала, подумал он. Как бы не заболела».
Он вынул из кармана драгоценные выпуски «Сюркуфа, грозы морей». Он стал перебирать эти красивые, разноцветные книжки.
«А что если продать пару выпусков?» подумал Павка.
«Продам самое неинтересное», с горечью решил он. Но все выпуски были интересные.
Павка вздохнул.
Подожди меня, Глашка, сказал он, я сейчас вернусь.
Он пошел на пристань. Скучавший матрос с грузовой баржи, куривший вонючую трубку, купил у него выпуски тринадцатый и четырнадцатый. Павка вернулся с небольшим ломтем хлеба. Глаша с жадностью схватила хлеб и спросила:
Павка, где ты достал?
Достал, махнул рукой Павка.
Ребята позавтракали и вышли в город.
До полудня они бродили по улицам, всматриваясь в лица прохожих, и все надеялись встретить друзей. Вот пройдет женщина, закутанная в большой платок. Она кажется им похожей на Варю. Ребята спешат за ней, догоняют. Женщина оборачивается и ребята видят чужое, совсем незнакомое лицо.
Вскоре ребята перестали бегать за каждым прохожим. А прохожие торопливо проходили мимо, не обращая внимания на ребят и шарахаясь в сторону от японских и калмыковских солдат.
В этот раз ребята переночевали в чулане пустого, полуразрушенного дома. Утром Павка опять сбегал на пристань, но вчерашнего матроса с трубкой не было, а другим выпуски были не нужны. Ребята пошли на базар. Ведь на базаре можно найти случайно оброненный кусок соленой рыбы или прогнившую, темную картошку.
Базар занимал огромную площадь на берегу Амура. В сырую погоду здесь можно было утонуть в липкой грязи.
На базаре толпился народ, в толпе шныряли японские солдаты, которые высматривали что-то своими узкими глазками, кричали разными голосами торговцы, ревели и выли граммофоны. Ребята остановились у рыбного ларька.
Здесь под навесом из просмоленной парусины лежала огромная гора рыбы. Чешуя искрилась и отливала на солнце всеми цветами радуги. Толстая женщина в жирном полотняном фартуке поглядывала маленькими, заплывшими жиром глазками на свое рыбное богатство и кричала голосом, похожим на пароходный гудок:
Где вы еще найдете вторую такую красоту?
Ребята загляделись на толстую торговку. А она нагнулась и взяла рукой в брезентовой рукавице большую рыбину. Она поднесла эту рыбину к самому лицу покупательницы и крикнула:
Где вы найдете лучший товар?
Покупательница отошла к соседнему ларю, где бородатый торговец резал на части кету. Тогда торговка с размаху кинула свою рыбину в кучу и закричала уже не густым, как гудок пассажирского парохода, а тонким и резким, словно свисток буксира, голосом:
Самой тебе со всеми потрохами цена один грош! И мужу твоему цена один грош! И щенку твоему цена полгроша!
Почище тебя лается, толкнул Павка в бок Глашу.
Но девочка ничего не ответила. Она смотрела во все глаза на попа в порыжелой шляпе и засаленной ряске. Поп ел на ходу белую булку.
Что, юная душа, глядишь во грустях? спросил он вдруг девочку и хрустнул булкой.
Есть хочется, ответила Глаша, чуть не плача.
Поп поглядел на девочку, почесал бороду и промолвил:
Не единой пищей жив человек.