Ну вот видишь, сказал Павка, возвращаясь. Какой же это Никашка?
Стало совсем темно. Прохожих было все меньше и меньше.
Наступила ночь.
Что же нам делать, Павка? Пойдем на базу к дяде Остапу, сказала Глаша.
Погоди, Глаша. Итти далеко, усталая ты. Может, завтра найдем Варю, ответил Павка.
Он вынул из кармана корку черствого хлеба, и ребята поужинали.
Поздно ночью ребята легли спать на скамейке над обрывом. С реки полз ядовитый, сырой туман. Было очень холодно, и Павка, сняв с себя бушлат, надел его внакидку и прикрыл полой Глашу.
Разбудил их холодный, осенний рассвет. Амур бушевал. На пристани гудели пароходы. Откуда-то издалека доносился колокольный звон. Глаша протерла глаза грязными ладошками и сказала:
Как хорошо я спала! А потом холодно стало. Ой, Павка, до чего есть хочется!
Тут Павка тоже почувствовал, что у него в животе заурчало. Как хорошо бы сейчас съесть кусок хлеба, селедку с горячей картошкой, выпить кислого молока!..
Но есть было нечего. Денег у ребят не было.
Придется потерпеть! сказал он. Сегодня непременно найдем Анну и Варю. То-то поедим!
Ты найдешь, как же! сказала Глаша. Ты искать не умеешь.
Это я искать не умею? рассердился Павка. Ах, ты... Он хотел выругаться, но сказал: Идем, я тебе покажу, как я искать не умею!.. Мы станем доктора искать, доктора найти легче.
Но фамилии доктора, у которого служит в горничных Варя, Павка тоже не знал.
Докторов в городе было много. На дверях деревянных домиков висели начищенные медные дощечки, на дощечках чернели надписи: «Доктор Скопидомский. Внутренние болезни», или: «Доктор Зиссерман. Удаляю зубы без боли», или: «Доктор Абессаломов. Ухо, горло и нос».
Город весь замер и притаился. Двери запирались на крепкие запоры. На стук открывалась узенькая щелочка, и недоверчивый голос спрашивал: «Кто там? Что надо?» А в некоторых домах в дверях были выдолблены крохотные дырочки «глазки». В этот глазок наблюдал за пришельцем чей-нибудь настороженный и перепуганный глаз.
Павка подходил к дверям с медной дощечкой, стучал или звонил. За дверью шлепали чьи-то шаги, раздавался голос:
Доктор не принимает.
А мне и не нужно вашего доктора, отвечал Павка. Скажите, пожалуйста, здесь живет Варя?
Какую вам Варю? Нет тут никакой Вари! отвечал сердитый голос за дверью.
А, может, вы знаете, где живет фельдшер? спрашивал Павка.
Вы что хулиганите? Какой еще фельдшер? Я дворника позову.
Да мы и не хулиганим, говорил Павка, подтянув гитару, висевшую на ремне, мы ищем фельдшера. Понятно?
За дверью все стихало. Павка,
подождав, стучал еще раз. Никто больше не подходил к двери. Тогда он говорил поеживавшейся от холода Глаше:
Ну, что ж? Пойдем.
И они шли дальше, смотрели по сторонам, и если Глаша замечала дощечку, она кричала, хватая Павку за руку:
Еще!
Где?
Гляди, гляди, вон там!
Павка направлялся к новой дощечке, снова стучал, снова спрашивал. Вари нигде не было.
Наконец под вечер они вышли в тихий, заросший травой переулок. Возле одного из домов, с подвалом, с высокими окнами, стояли японские часовые. У подъезда пыхтел закрытый черный автомобиль. Двое вооруженных японцев вышли из ворот и пошли по улице. Какой-то человек в штатском прохаживался под окнами. Входная дверь вдруг распахнулась, человек в штатском стал навытяжку, и на крыльцо вышел японский офицер, как две капли воды похожий на парикмахера Никашку. Офицер влез в автомобиль, автомобиль загудел, запыхтел и исчез за углом. Ребята побрели дальше. Стало темнеть.
Гляди! Гляди! воскликнула Глаша. Дощечка.
Павка и сам увидел дощечку.
Он прибавил шагу и подошел к одноэтажному дому с высоким крыльцом. Павка взбежал на крыльцо.
На медной дощечке красивым почерком было вырезано:
Поняла, ответила сконфуженная Глаша.
Идем.
Пошли, вздохнула девочка, и они пошли дальше, голодные и усталые.
А через несколько минут дверь профессорского домика отворилась, и на крыльцо вышел маленький седой старик с аккуратно подстриженной бородой, в старомодном пальто.
Он повернулся и сказал кому-то в глубь дома:
Варя, я из госпиталя не скоро вернусь, вы меня не ждите.
Дверь захлопнулась, и старик, постукивая черной дорогой тростью, пошел в ту сторону, откуда недавно пришли ребята.
Под утро они проснулись от холода. По крыше сарая барабанил крупный осенний дождь. Крыша протекала, и на земляном полу образовались глубокие грязные лужи.
Павка встал и осторожно приоткрыл ворота сарая. На дворе не было ни души. Стояло серое, туманное, мокрое утро. Выходить не хотелось, но и оставаться было нельзя. Павка прикрыл гитару полой бушлата. Ребята пошли через двор и вышли на улицу.
В небе висели тяжелые серые тучи. Глашины косички сразу намокли и стали похожими на крысиные хвостики. Она дрожала от холода. Ее большие дырявые ботинки наполнились холодной водой и на каждом шагу противно хлюпали и чмокали.
Ну что ж, Глашка? сказал Павка. Чем по городу шляться, пойдем лучше на базу. К дяде Остапу зайдем, он Варин адрес знает.
Давно бы так! обрадовалась Глаша. Дождь стекал по ее личику грязными полосами, оно осунулось и похудело. Под глазами чернели темные круги. Павка взглянул на нее, покачал головой.