Далее, продолжил он. В казарме свои порядки. Подъем в шесть, отбой в десять. Форма должна сиять, как начищенный пятак.
Так точно!
Вот и славно. А теперь иди в портной цех, пусть обмерят тебя. Форма должна быть как влитая.
Есть!
Я развернулся и четким строевым шагом направился к портному цеху. Старшина, похоже, был тем еще добряком, но я чувствовал, что за его внешней шутливостью скрывается суровый и опытный наставник.
В портном цехе, как оказалось, меня уже ждали. Мастер, пожилой мужчина с наметанным глазом, быстро снял мерки и сказал, что к завтрашнему дню форму подгонят.
Он говорил ещё о чести и достоинстве, о том, что форму нужно беречь и так далее. Я слушал вполуха, потому что мысли мои вертелись вокруг моего дальнейшего обучения в училище. Крутов был прав, здесь не очень рады «блатным». Что ж, я и не ждал, что будет легко и просто. Ну а в своих навыках я уверен более чем.
На обратном пути я встретил того самого сержанта, который показал мне дорогу:
Ну как, живой еще? спросил он с улыбкой.
Улыбка у парня была настолько располагающей, а глаза лучились таким искренним участием, что я ответил ему взаимной улыбкой:
Живой, товарищ сержант!
Значит, не зря о тебе в газете писали.
Улыбка моя слегка померкла снова газеты. Парень рассмеялся и хлопнул меня по плечу.
Держись! Ты это ещё не раз услышишь.
Да уж представляю, немного ворчливо проговорил я.
Им быстро надоест. Вот увидишь. Кстати, если что обращайся, я в вашей роте старшиной служу.
С этими словами он пошел по своим делам, а я направился в казарму, где мне предстояло найти свое место и начать новую жизнь. Жизнь, которая, как я знал, приведет меня к звездам.
Глава 14
Я прошёл внутрь и наткнулся взглядом на график дежурств, висевший на стене
под стеклом. Машинально пробежался по списку. Напротив сегодняшней даты красовалась фамилия «Серов». Мой взгляд выхватил у дальней стены стол, за которым, судя по всему, сидел дежурный щуплый черноволосый парень с острым носом. Полагаю, это и был тот самый Серов. Он склонился над журналом, что-то старательно записывая, и лишь изредка поглядывал на старомодные часы-ходики с маятником, висевшие рядом.
Сергей Громов?
Голос прозвучал слева. Я повернул голову и увидел русоволосого парня в гимнастёрке с глянцевым комсомольским значком на эмалевом фоне выделялся профиль Ленина и аббревиатура «ВЛКСМ». Он поднимался из-за стола, отодвигая в сторону раскрытый журнал «Крылья Родины» популярное в лётной среде издание с самолётом МиГ-21 на обложке.
Он, ответил я.
Отлично! Парень улыбнулся, вставая из-за стола. Его рука машинально потянулась поправить комсомольский значок, съехавший на груди. Я Степан Зотов, комсорг группы. Тебя ждал.
Он шагнул ко мне, протягивая руку. Ладонь его оказалась шершавой, как наждачная бумага.
Зови просто Стёпа. Ты ведь тот самый Громов, который в ноябре на показательных выступлениях с убранным шасси сел?
Этот вопрос я ожидал услышать и даже знал наперёд, о чём ещё он спросит. Наверняка попытается сравнить мои слова с газетными статьями. Любопытно, сам решил поговорить на эту тему или надоумил кто?
Тот самый, кивнул я, слегка приподняв уголки губ в вежливой полуулыбке. Голос мой звучал ровно, будто я комментировал погоду. Но если интересны подробности, готов поделиться ими после занятий.
Я поправил складку на рукаве гимнастёрки. Этот жест я отточил ещё в аэроклубе во время интервью. Он позволял сохранить паузу, не нарушая контакта с собеседником.
Конечно хочу, блеснули любопытством глаза Зотова. Ну и как, не страшно было? в его голосе я с удивлением уловил неподдельный интерес.
Возможно, я ошибаюсь и парню на самом деле интересно было послушать, что произошло на показательных выступлениях. Или конкретно в его случае смешалось всё вместе: и личный интерес, и чьё-то задание.
Страх появляется, когда не знаешь, что делать. А когда знаешь уже не страшно, я ответил спокойно, даже немного отстранённо. Мне так часто задавали этот вопрос в ноябре, что отвечать получалось уже на автомате.
Философ, усмехнулся комсорг. А я вот высоты боюсь до сих пор. Хотя уже второй год здесь учусь.
Привычка, пожал я плечами, отмечая тот факт, что Степан сменил тактику и теперь использует приём «свой-чужой», чтобы быстрее найти общий язык. Грамотно. Со временем всё приходит.
Слушай, а правда говорят, что ты в одиночку самолёт посадил?
Как я и думал, Зотов всё же предпринял попытку выведать детали, о которых не писали в газетах, несмотря на то, что я сам предложил рассказать ему всё, но позже.
Не в одиночку, улыбнулся я. На земле много людей работало, я не хвастался, но и свою роль умалять не собирался.
Да-да, конечно, со значением кивнул комсорг. Просто интересно, как ты умудрился без шасси-то?
Двигатель отказал, управление заклинило. Что оставалось делать? Пожал плечами я, прекрасно понимая, что таким образом Степан пытается выяснить детали. Но в эту игру можно играть вдвоём. Расскажешь, какие у вас здесь порядки?
Зотов слегка сбился, видимо, своим вопросом я нарушил ход планируемой беседы, но мне уже начинал надоедать этот импровизированный допрос.