Приводите своих друзей. У нас интересная экспозиция.
О да! Мадемуазель Ирен рассказала много чего любопытного. Кто бы мог подумать, что люди жили в таком суровом краю так давно.
Когда Дювалье волновался, то акцент ощущался сильней. Но любопытным оказался персонаж. Начал задавать такие вопросы, что я даже несколько озадачился. Нас, конечно, предупреждали. Но кто бы мог подумать, что промышленным шпионажем будет заниматься подобный благообразный господин. Да еще и потомок эмигрантов. Ирина не просекла фишку, её просто нравилось общаться с иностранцами. Принимать небольшие презенты и пищать от восторга и от комплиментов. Эх, какие советские люди были все-таки наивными! В отличие от меня, пережившего девяностые и знающему настоящую цену европейцам. Не, не брат ты мне
Я сразу же завернул к старшему по смене и просил переговорить накоротке. Подполковник выслушал мои предположения и хмыкнул:
Мы также засекли его странную активность. Но все равно спасибо за сигнал. Молодежь нас обычно не жалует.
У меня свои правила, товарищ подполковник.
И какие?
А не хер на наш каравай роток разевать!
После этих слов хладнокровный гэбист не выдержал и откровенно заржал. Отхохотавшись он пожал мне руку:
Надо запомнить. Коротко и внятно! Будут проблемы, заходи, Сергей Васильевич.
Так не пустят же туда.
Уверенно роняю:
Пропустят, куда денутся.
«Вольво» дяди Саши, привезенная с последним рейсом блестит и сияет. По сравнению с моим жалким «Москвичом» настоящая Европа. Эх, такую бы и мне. Но все впереди. Быстро привыкаешь к хорошему. Да и честно говоря, зимой мне машина и не нужна особо. И некогда, и незачем. Вот тут бы пригодилась развернутая сервисная сеть с автопрокатом или каршерингом. Может, здесь будущее нашего автопрома? Иметь в личном распоряжении автомобиль с одной стороны, хорошо, с другой, пробки, едешь на работу дольше чем на общественном раньше. Проблемы с парковками, страховками, ремонтом.
Так, что-то я отвлекся. Смотрю на часы и открываю дверь автомобиля. Моего бейджика хватает с лихвой. Он более продвинутого ранга. Кому положено, тот сразу видит уровень допуска. Да и машина как бы намекает, что люди приехали непростые. Милиционер открывает шлагбаум, и мы въезжаем на парковку.
Дядю Сашу я специально не предупредил, и когда к нему на переднее пассажирское сиденье шумно бухается Сенкевич, тот на минуту теряет дар речи. Мы с Ириной и Хейердалом уселись сзади. Тур с хитрецой посматривает на меня:
Ваша юная леди?
Ага.
Я внимательно изучаю Ирины коленки. Та, несмотря на присутствие знаменитостей, уставилась в окно. Дуется на меня. Я дурак, конечно, но кто же предполагал, что столько всего о своей девушке не знаю. Был занят собой и её телом. Дело, надо сказать, приятное, но нам нужно поближе познакомиться и в иных смыслах. Как оказалось, фамилия бабушки Ирины по матери была Фарбер. До революции в Архангельске жило много выходцев из Европы. Существовала в центре города даже целая Немецкая слобода. От нее осталась лишь Кирха, где нынче устроен концертный зал. В моем времени его облагородили позже, но зато установили в здании настоящий орган.
Как и у многих, жестокий двадцатый век и по семье предков Ирины прошелся катком. Дедушка, советский полярник не побоялся взять в жены шведку, грозы репрессий их миновали, война дедушку также пожалела. Он тогда работал в штабе конвоев и частенько летал в Заполярье. Однажды его самолет сбили, и они упали на лед. Если бы не навыки старого полярника, то могли погибнуть. Хотя родным уже сообщили о пропаже самолета и возможной гибели экипажа. И каково было потом увидеть бабушке мужа живым?
Нет, по сравнению с теми железными людьми мы интеллигентные хлюпики! Есть, о чем, короче, поразмышлять. А любовь к музыке и французскому языку привила Ирине именно бабушка. Это вторая жила в деревне под Каргополем. Вот такая у нас разнополосная история получается. Революции, войны, индустриализации перемешали людей за пару десятков лет так, как это не сделало все прошлое тысячелетие.
Сенкевич и дядя Саша сцепились языками, мы болтаем с Хейердалом о разном. Он с любопытством рассматривал с моста вид на Северную Двину. Затем широкие поля в Заостровье и проносящиеся мимо нас дома. «Вольво» шла ходко и мягко по свежему асфальту. Заостровцы сворачивали шеи вслед импортной машине, мальчишки бежали сзади.
На площадке как раз закончили работу и готовились к ужину. Гостей узнали сразу, особенно Сенкевича и тут же повели их в камеральную палатку. Хейердал с любопытством рассматривал последние находки. В могильнике вождя за эти дни попалась разная мелочевка, зато около церкви нашли фрагмент крестика скандинавского типа, весовую гирьку в виде усеченного с двух сторон шара и несколько утилитарных скобяных изделий. Похоже, на этом пятачке когда-то стоял большой двор или был местный рынок.
Якушев заявил, что планирует копать здесь и в будущем году. Уже выбивает финансирование. Ну после сенсации с «Мечом викинга» сделать это будет намного легче. Пока Хейердал с помощью моего перевода общался с археологами, Сенкевич ушел на раскопки. Он на месте заявил, что срочно вызовет сюда съемочную группу. Я так думаю из-за норвежца. Да и нам такое внимание в принципе выгодно. Чем больше шума, тем сложнее будет задвинуть будущие грандиозные раскопки. Так что Якушев скрепя сердце, выдал разрешение. А у меня по этому поводу разгорелись мысли о поиске клада, что нашли в 1989 году. Там одних монет было сотни! Надо бы пройтись вдоль небольшого притока Виткурья, что впадает в Тойнокурье. Я уже отметил район поисков на карте, но пока не придумал, где мне достать миноискатель. Точное место я не знаю.