Эпизод четвертый. Восхищался Наполеоном и прославленный военачальник, участник Среднеазиатских завоеваний Российской империи и Русско-турецкой войны 18771878 гг. генерал Михаил Дмитриевич Скобелев (18431882). Другой большой знаток и любитель наполеоновской темы выдающийся художник В.В. Верещагин (18421904) записал подобный эпизод:
«Скобелев прекрасно владел французским, немецким и английским языками и литературу этих стран, в особенности военную, знал отлично. Иногда вдруг обратится со словами:
А помните, Василий Васильевич, выражение Наполеона I?
В середине Шейновского боя, например, он таким образом цитировал что-то из Наполеона и, не желая обескураживать его, я ответил:
Да, помню что-то в этом роде.
Но когда он вскоре опять спросил, помню ли я, что Наполеон сказал перед такой-то атакой, я уже положительно ответил:
Не помню, не знаю Бог с ним, с Наполеоном!
Надобно сказать, что он особенно высоко ценил военный талант Наполеона I, а из современных Мольтке, который, со своей стороны, по-видимому, был неравнодушен к юному, бурному, многоталантливому собрату по оружию; по крайней мере, когда я говорил с Мольтке о Скобелеве после смерти последнего, в голосе «Великого молчальника» слышалась нежная, отеческая нота, которой я не ожидал от прусского генерала-истребителя.
О большинстве наших деятелей во время Турецкой войны Скобелев отзывался неважно по меньшей мере».120
Эпизод пятый. Изумительный русский художник и график, один из основателей общества «Мир искусства», Константин Андреевич Сомов (18691939), был еще и известным в свое время знатоком антиквариата. Из его дневниковой записи за 4 декабря 1917 г. мы узнаем такую подробность (сразу отмечу, что «Миф» это любовник мастера, Мефодий Георгиевич Лукьянов: 18921932): «Миф все время со мной мил, страшно мил. Я ему
предложил сделаться антикваром, ему мысль понравилась, и он купил у Сементов[ского] верхового Наполеона Попова».121 Речь идет о фарфоровой статуэтке, выпускаемой популярный фарфоровой фабрикой Попова.
Эпизод шестой. Легендарный режиссер и актер Юрий Петрович Любимов (19172014) описывает в своих мемуарах, как он в детстве надевал шляпу отца поперек головы (чтобы получилась «треуголка») «и изображал, что я Наполеон на острове Елены и что я уже старый. И все читал стихи Лермонтова:
Зовет он любезного сына,Опору в превратной судьбе.Ему обещает полмира,А Францию только себе.Читал, и у меня текли слезы, я был в упоении».122Потом, когда мы уже стали дружны и сотрудничали (Юрий Петрович даже принимал участие в моей театральной постановке в качестве актера), он мне пересказал эту историю и с точно такой же эмоцией
Эпизод седьмой. В моей личной коллекции есть том знаменитого «Мемориала Святой Елены» барона де Лас Каза (Париж, 1842 г., т. 1) с такой дарственной надписью: «Уважаемой Ирине Николаевне Юматовой в знак благодарности от студентов 5 гр. II к. Истфака ЛГУ Ленинград 5 / VI 39 г.». Подобных эпизодов в истории России множество.
Дворянство и нравы высшей аристократии
В начале девятнадцатого века европейская эстетика дошла до пика своего преклонения перед античной красотой. Классицизм воспламенился от героических событий и стал ампиром стилем империи Наполеона. Из Франции этот стиль распространился на всю Европу, причем орлы художественных форм летели быстрее храбрых орлов на древках знамен «Великой армии». К 1812 году Российская империя была уже покорена французскими интерьерами, модами, языком, театром и новинками литературы. Быт и эмоции стали эхом не только Древней Греции, но и императорского Рима. Легкость и утонченный порок восемнадцатого века увенчались лавровыми венками героических баталий эпохи 17921815 годов.
Нравственность осваивала новые парадоксы своего бытия. Наверное, еще никогда так много не говорили о служении «высоким идеалам»: к милому максимализму масонов-просветителей добавился детско-истеричный пыл только зарождавшегося патриотизма национального типа. Однако и опытного, откровенно телесного разврата, уже не прикрываемого безразмерными шляпами и потаенными комнатами галантного века, и чудовищного свойства национальных, государственных и личных предательств, различного рода публичных и тайных подлостей эпоха познала с лихвой!
Для рядового читателя нашего времени война 1812 года это эполеты, балы, клятвы верности всему, чему только можно, и эпические портреты из Военной галереи Зимнего дворца. Кстати, не стоит забывать: многие хрестоматийно известные ныне портреты русских генералов писались посмертно, причем не самим знаменитым англичанином (достойных русских живописцев не нашлось) Джорджем Доу, а его подмастерьями, при этом список «героев» утверждал сам царь в меру своих личных пристрастий или обид. Поэтому сегодня в музее и в учебниках мы видим полумифические образы военных, которые часто и героями-то никакими не были и выглядели не совсем так И вот именно в этом мы и должны сегодня разобраться: где миф, а где реальность, что скрывается за красивым иностранным покрывалом русского ампира каким было русское общество времен наполеоновских войн? Для этого мы обратимся к главному оружию историка к фактам!