Я предлагаю Минина расплавить,Пожарского. Зачем им пьедестал?Довольно нам двух лавочников славить,Их за прилавками Октябрь застал,Случайно им мы не свернули шеюЯ знаю, это было бы под стать.Подумаешь, они спасли Расею!А может, лучше было не спасать?33А знаменитый «народный» писатель и поэт Демьян Бедный (наст. имя Е.А. Придворов: 18831945) на страницах «Правды» 7 сентября 1930 года (стр. 5) бичевал «родимые пятна» еще основательнее:
Сладкий храп и слюнищи возжею с губы,В нем столько похабства!Кто сказал, будто мы не рабы?Да у нас еще столько этого рабстваЧем не хвастались мы?Даже грядущей килой,Ничего, что в истории русской гнилой,Бесконечные рюхи, сплошные провалы.А на нас посмотри:На весь свет самохвалы,Чудо-богатыри.Похвальба пустозвонная,Есть черта наша русская исконная,Мы рубили сплеча,Мы на все называлися.Мы хватались за все сгоряча,Сгоряча надрывалися,И кряхтели потом на печи: нас «не учи!»,Мы сами с усами!..И подобное «безобразие» писалось в стране Советов, которую ныне так защищают «имперцы» и поборники «исконности». Да: «все смешалось» в доме отечественной казенной пропаганды и ее шутов, а также «заболевших» жертв.
Отдельная большая тема истории
древней России крепостное рабство. В данной монографии у нас нет возможности остановиться на этом сюжете подробно, но стоит знать важные нюансы. Изначально крестьянское население Древней Руси было свободным, при этом известна и определенная небольшая часть населения, которая состояла в рабстве классического типа: рабы происходили в основном из числа пленников и их потомства.34 И только постепенно, во многом вследствие залога и долга (а долг происходил от бедности земли и неверных методов ее использования) перед приближенными дружинниками князей, большинство крестьян впадали в зависимость, которая за несколько веков из экономической переросла в личную и полную. И вся эта раболепная «прелесть» идеологически обеспечивалась православной церковью, которая сама (особенно при взаимопомощи Золотой Орды) стала крупнейшим феодалом. Подчеркну: в отличие от древней Европы и США известного периода, в России рабами стали не пленники, чужие этносы или расы а миллионы соплеменников.
Но мало этого! Если ранее (до создания иностранцами при Петре I русской регулярной армии) стрельцам и прочим платили, то теперь появляется жесточайшая и весьма «тощая» для солдат штука рекрутский набор! Парней по большей части из крестьянских семей (но вообще из всех податных сословий) забирали на 25 лет, причем значительная их часть не переживала срок службы и все в итоге отрывались от своего сословия,35 становились, так сказать, деклассированным элементом (это сыграет негативную роль в 1812 г., когда русские солдаты начнут грабить русские же города, села и саму Москву!). Если забранный в рекруты был уже женат, то судьба его супруги становилось печальной и позорной: «солдатки», как правило, практически автоматически становились наложницами либо старика-отца солдата, либо помещика, либо его приказчиков. Полную ограничений и телесных наказаний голодную солдатскую жизнь без всяких перспектив, кроме смерти (это вам не свободное общество, где, как в наполеоновской Франции, «каждый французский солдат носит в своем ранце жезл маршала Франции»), власти самым наглым образом стали именовать «священным долгом». И такой «долг» русские солдаты отдавали, погибая за все подряд авантюры Гольштейн-Готторпских правителей (т. н. «Романовы» после Карла Петера Ульриха Петра III), за маниакальную зависть Александра I к блистательному Бонапарту, за интересы английской торговли, за восстановление на французском троне престарелого подагрика графа Прованского (Людовик XVIII: 17551824). В двадцатом веке эту линию поведения немецких по крови монархов унаследовали и использовали советские, вышедшие из незнатных социальных слоев и разных этносов вожди. И именно «долгом» (и, что характерно, «священным») лицемерные «повара» от имперской идеологии приправляли жирные призывы, например, к кровавому подавлению восстаний поляков за независимость и тому подобное.
Итак, российское государство отныне требовало от подданных не только платить налоги и строить на болотах Европу, но и за просто так отдавать своих сыновей. Население это восприняло весьма нервозно отсюда череда крестьянских волнений и подспудно тлеющая гражданская война, которая, как мы скоро узнаем, в 1812 году разгорелась не на шутку. Конечно, петербургские чиновники прилагали все усилия, чтобы скормить русскому простонародью иностранные термины (вроде «патриотизма»), даже нагло пытались заставить продаваемых отдельно от семьи рабов испытывать невозможные эмоции при слове «родина», но это часто не срабатывало. Именно поэтому рекруты и ополченцы эпохи 1812 года нередко бежали из деревень до набора, занимались членовредительством, чтобы стать непригодными, дезертировали из русской армии тысячами (!) уже в ходе войны 1812 года (многочисленные документы, исходящие лично от М.И. Кутузова и его подчиненных, мы процитируем в соответствующих главах). Из-за этого монструозная машина императорской жандармерии, сыска и пропаганды ставила все новые рекорды своей деятельности. И все перечисленное, естественно, скреплялось церковной пропагандой: я напомню, что в ту эпоху (17211917) действовал так называемый Святейший правительствующий синод (дореф. рус. Святѣйшій Правительствующій Сѵнодъ) фактически министерство от православия (императора в нем представлял обер-прокурор Синода), которое послушно служило обеспечению покорности рабов живущим на европейский манер хозяевам.