Барышня! Подожди! Я тебе сейчас таких кавалеров пришлю все страхи забудутся
И Громов послал к Московскому вокзалу отряд кавалеристов. Рабочим-железнодорожникам приказал валить на Угличской улице столбы, катить со складов пустые бочки и строить баррикаду, чтобы закрыть броневикам мятежников путь к продовольственным пакгаузам.
Человек решительный, опытный, он понимал надо любой ценой взять у мятежников артиллерийский склад. Собрал отряд красноармейцев-фронтовиков:
Успех в неожиданности. Поэтому «ура» не кричать. Коли штыком, бей прикладом молча. Выбьем контру ставь пулеметы, и чтобы ни одна живая душа к складу не подошла
Проходными дворами, через заборы обогнули Леонтьевское кладбище и подкрались к складу со стороны, откуда красных мятежники не ждали. Штабс-капитан Лозинский рассудил, что их надо ждать от вокзала, туда и пулеметы направил. Да вот ошибся. Красноармейцы молча, как наказал военком, без выстрелов бросились вперед и перекололи отряд Лозинского штыками, лишь трое убежало.
По-новому расставив пулеметы, военком рассредоточил бойцов, вызвал рабочих. Они напрямик, через кладбище, стволами выворачивая кресты, потащили к станции пушки, покатили пулеметы.
Когда Перхуров послал к складу за оружием, пулеметные очереди переполосовали отборных офицеров-боевиков. Рухнула надежда мятежников заполучить артиллерию.
Пока военком отбивал артсклад, собирал артиллеристов, устанавливал орудия, вырвавшиеся из города члены Горисполкома, люди, советской власти преданные, но в военном деле несведущие, создали штаб. Когда Громов вернулся на станцию, начальник доложил ему:
Собираю наличный подвижной состав. Будем уходить, пока дорогу не перерезали.
Ты что, дорогуша, белены объелся? Кто приказал?
На первом пути штаб заседает! Вот!
Военком бросился на перрон. У классного вагона часовой из железнодорожников. Винтовкой без штыка перегородил дорогу.
Пущать не велено! Станешь переть насильно стрельну!..
Я тебе так стрельну всю жизнь примочками будешь пользоваться! Громов легонько отстранил часового, влез в вагон.
Члены штаба уставились на него, как на выходца с того света. Думали погиб комиссар. А он живой и даже усмехается, заметив карту на столике, над которой склонились они с карандашами в руках.
Я, товарищи, коротко. Сейчас мы отбили артиллерийские склады. Пакгаузы с продовольствием тоже у нас. Вот-вот прибудет подкрепление из других губерний, а командиры города не знают. Предлагаю всем членам штаба взять по отряду и в наступление.
Надо приготовить паровозы и вагоны, говорят военкому.
Зачем?
На случай отступления. Такими силами станцию не удержать.
Отступать не будем! Я поставил возле паровозов часовых, приказал стрелять, если кто сунется. Надо сейчас же захватить. Городской вал
Планы у тебя прямо наполеоновские, протянул один из членов штаба. Если отступать не будем дай бог вокзал удержать
Убедил военком станцию не сдали. Но Городской вал штаб решил не занимать. Спохватились поздно на нем залегли мятежники с пулеметами. Дважды пытались красноармейцы столкнуть их с вала и безуспешно.
Угрожая станции, рядом загорелась спичечная фабрика Дунаева. Надо было подавить огневые точки противника. Военком забрался на топливный резервуар возле штаба, навел бинокль на Владимирскую церковь. На колокольне разглядел пулемет.
Ох, сукин сын, ведь поп засел! ругался военком. Откуда у него, патлатого, понятие в пулеметном деле?..
На Сенной площади увидел серые шинели, щитки пулеметов. Мятежники явно готовились к наступлению на станцию, а подкреплений еще нет. Правда, нашлось несколько артиллеристов.
Трудное решение принимал комиссар там, на углу Пошехонской и Угличской улиц, где собирались серые офицерские шинели, в двухэтажном кирпичном доме под зеленой крышей его жена, которая должна была этой ночью родить. А медлить нельзя, надо разогнать офицерье, пока оно не ринулось к станции.
Внизу, у самого резервуара, артиллеристы ждали его приказа. Батарея из трехдюймовых орудий
вытянула стволы в сторону Сенной площади, дома под зеленой крышей.
Огонь! скомандовал военком.
Артиллерийский залп распорол небо, и на город обрушился гром.
Никто не заметил, как, прежде чем опять посмотреть в бинокль, военком на секунду закрыл глаза. Открыв их, увидел в окулярах «цейса» бегущих назад, за церковь, офицеров с поблескивающими погонами, а возле двухэтажного дома на углу вырванный снарядом, искореженный кусок зеленой крыши.
Передышка была обеспечена
Только Громов спустился с наблюдательного пункта, красноармейцы подвели к нему мужчину в купеческом картузе, в грязной холщовой рубахе без пояса, в пыльных сапогах.
Товарищ военком! Задержали подозрительного. На путях околачивался
Ланцов?! удивился комиссар. Он уже знал о предательстве заместителя начальника артсклада. Что за наряд? Никак, разведкой занимаешься?
Я не лазутчик Честное благородное забормотал бывший начальник гарнизона.
Вы уже, Ланцов, давали слово не выступать против советской власти, напомнил военком.
Меня запугали Я не хотел
Обыскать его!
Красноармейцы заставили Ланцова поднять руки, вывернули карманы, расстегнули брючный пояс. Нашли браунинг, круглую рубчатую гранатку «мильса» и клочок бумаги с какими-то пометками, цифрами.