Но сегодня наши северные гиганты будут тешить нас лишь своей силой. Им предстоит перекатывать большие бревна, поднимать и переносить тяжелые камни и все это как по одному, так и небольшими группами.
Я просматривала списки участников и там представлены почти все племена, что посетили ярмарку.
Начинается все с почетного выхода гигантов в центр специально подготовленной для этого площади. Обнаженные по пояс, разукрашенные яркой краской, они выбегают из толпы и оглашают морозный воздух яростным воплем. Каждый из них ничего не ел с самого вечера, а пил лишь чистую воду.
Такой обычай.
Воины должны подойти к играм чистыми и обновленными, с открытым разумом и ясным взором. Для этого все время с вечера они проводят в молитвах и мыслях о предках, а чтобы все остались в равных условиях до последнего остаются под крышей одного дома.
Традиции традициями, но бывали случаи, когда участникам тайно пытались передавать какую бы то ни было снедь. Да и в складках одежды проносили, чтобы потом украдкой поправить силы. Теперь с этим строго. И если кто-то будет уличен в нечестной игре это сразу позор не только для гиганта, но и для всего его клана.
Как идет торговля? спрашиваю Турина, чей гигант только что выбежал из толпы. Огромный воин с такими руками, что, кажется, может прямо ими крушить столетние деревья.
Брат, как и все ярлы, чьи воины принимают участие в играх, удобно устроился в кресле с высокой спинкой прямо по правую руку от меня. Разумеется, это не случайное место, я заранее распорядилась, чтобы мы сидели рядом. И наверняка он это понимает, но вида не подает, даже если и испытывает какое-то неудобство.
Молитвами предков, ухмыляется Турин, мы расторгуемся за пару дней. Ты хорошо все подготовила, сестра. И не подумай, что я подлизываюсь.
И в мыслях не было, возвращаю ему улыбку. Сейчас мне даже немного стыдно, что подозреваю его в желании каким-то образом испортить праздник. Брат выглядит расслабленным и абсолютно довольным происходящим. Кажется, даже морщины немного разгладились. Хотя в глазах все равно застыла какая-то невыносимая невысказанная усталость. А твой амулет, он сохранился?
Вместо ответа Турин вытаскивает из-за отороченной мехом куртки вязь амулетов и показывает мне один из них. Это ограненный лазурный горный хрусталь, заключенный в серебряные оковы, на которых красуются древние письмена силы.
Тянусь и аккуратно касаюсь прохладной гладкой поверхности камня.
Я до сих пор помню, как ты катал меня на своих плечах, когда его выиграл.
А ты чуть не повыдирала мне все волосы, так боялась высоты, громким шепотом произносит брат и заговорщически мне подмигивает.
А ты даже не поморщился, говорю с самым искренним теплом.
Это наша с ним большая тайна. Потому что я действительно жутко испугалась, когда он после победы в первом дне игр Гигантов с легкостью закинул меня на свои плечи и прошелся кругом почета мимо всех собравшихся и приветствующих его гостей. А я улыбалась и с остервенением цеплялась в его роскошную густую шевелюру. Цеплялась так сильно, что порядочные клочки волос потом остались в скрюченных пальцах. Но никто так никогда и не узнал о моей трусости. Потому что негоже наследнице древнего рода бояться высоты.
Иногда мне кажется, что я должна была родиться много южнее, в землях с гораздо более мягким климатом. Я очень люблю свою страну, люблю ее снега и даже бури, но я слишком слаба, чтобы быть ее достойной дочерью.
Слишком слабая, слишком пугливая, много всяких других «слишком», что не присущи настоящим северным женщинам.
Я слышал, чернокнижник вернулся, неожиданно поднимает тему Турин. Это правда?
Хотя, почему неожиданно? Если бы не ярмарка, возвращение Кела стало бы первой и самой обсуждаемой новостью.
Правда. Но, как вернулся, так и отбыл. Для него двери Лесной Гавани отныне закрыты.
Ты прогнала его? в голосе брата слышится удивление.
Да. Он позволил себе слишком многое. Нарушил закон гостеприимства.
Удивляюсь собственному холодному безразличию в голосе. Вот и хорошо, вот и правильно, так и сама поверю, что этот человек давно мне не нужен. Да и никогда не был нужен.
Ты сильно повзрослела, сестра, со странной задумчивостью говорит Турин. Уверен, со временем из тебя получится отличный ярл.
Наш дальнейший разговор прерывается протяжным звуком горна, который возвещает о начале игр.
И если взоры всех собравшихся направлены на самих гигантов, то я в большей степени наблюдаю за обычными людьми. Наблюдаю за тем, как зрители с готовностью приветствуют гигантов, как громогласно вторят их победам и как не менее громогласно свистят в след тем, кто оказался слаб и сошел с дистанции. Наблюдаю за напряженными лицами, за всплеском эмоций, когда тот или иной гигант справляется или не справляется с поставленной задачей.
Полностью и бесповоротно убеждаюсь, что, если бы Белой ярмарки не существовало, ее бы следовало придумать. Даже Турин ожил и к концу игр уже стоит на ногах и во все горло горланит своему гиганту то слова поддержки, то дает советы, то просто матерится на чем свет стоит. Сейчас, когда он полностью отпустил себя и не обращает внимания, как выглядит со стороны, я отмечаю, что сил в нем все еще много. И энергии много. Просто на людях, даже при мне, он не позволяет себе раскрыться.