Тяжелый день, как и многие предыдущие. У меня аж все тело затекло и отчаянно ломит поясницу. Судя по немного осунувшемуся лицу моего мужа, он себя чувствует немногим лучше. Еще бы от перелета сразу к делам. Но я не жалуюсь, напротив, мне отчаянно хочется сделать для Лесной Гавани как можно больше, даже если для этого придется не спать ночами, даже если придется врасти в дерево кресла, решая заботы
доверившихся мне людей.
Распорядишься принести еду в нашу комнату? спрашивает Магннус. Сегодня больше не хочу видеть ни одну рожу.
Конечно.
У меня самой от усталости аппетита вообще не осталось, хотя какое-то время назад живот буквально подводило.
Если хочешь, прислуга заново подогреет воду для омовения.
С водой у нас в Лесной Гавани самое настоящее чудо, о котором никто из нас не мог и помыслить: она сама течет в дома. Это называется: водопровод. И в самом начале лета его приказал построить мой муж. Как именно все это работает, я не понимаю до сих пор, но вода из подземного озера с помощью какой-то большой раскаленной машины, как они называют эти свои непонятные штуки, поднимается к поверхности, а дальше по специальным деревянным кишкам, которые халларны называют трубами, растекается по домам. Сначала водопровод появился в Большом Доме, затем в домах сотников и советников, а затем и в почти всех остальных домах.
Само собой, поначалу северяне приняли это нововведение с большим подозрением. Да я сама испытывала какое-то странно-растерянное чувство, когда впервые подносила руки к недавно появившемуся в Большом Доме источнику. Но, как любит говорить Магннус, к хорошему быстро привыкаешь. И люди действительно привыкли.
Неверно будет говорить, что тем самым новый наместник купил наше доброе расположение, но он точно дал понять, что халларны способны привнести в нашу жизнь много удивительных и удобных вещей. Жаль только, что кровавую плату за них никто не вернет.
Муж поводит плечами, морщится.
Если они успеют это сделать прежде, чем я усну, с небес пойдет дождь из пушистых кроликов, снова улыбается муж.
Ему идет улыбаться. Хотя лицо у него несколько женственное? У мужчин Севера лица продублены промозглыми ветрами и лютыми морозами, а у Магннуса нет ни единой морщинки, хотя он почти на полтора десятка лет старше меня. И мне это непривычно. У него даже борода не растет. Вообще.
Не вижу ничего плохого в кроликах, улыбаюсь ему.
Он кивает и идет в нашу часть Большого Дома.
Я отдаю необходимые распоряжения, потом навещаю Хельми. Сын уже сладко спит и я просто какое-то время стою у кроватки, всматриваясь в его безмятежное личико, вслушиваясь в его размеренное дыхание. В кулачке Хельми даже во сне сжимает подарок Турина волчий клык.
Ушедшие родичи, с неба смотрящие, добрые пращуры в чертогах седых, шепчу одними губами старинный оберег. Малое дитятко, доверчиво спящее, прошу защитите от происков злых.
Перед тем, как уйти, аккуратно поправляю теплое меховое одеяльце. Хельми только немного хмурится, но не просыпается.
Наша общая с Магннусом комната рядом, за занавесью из шкур. Первое время мы с мужем даже ночевали в разных кроватях, так как Хельми часто просыпался по ночам и плакал, а успокаивался только если я брала его к себе. Потом время от времени постель мы стали делить, да и то занавесь я никогда не закрывала, чтобы в случае чего услышать плач сына.
Думаю нет, я уверена, что моему новому мужу все эти беспокойства, сдобренные плотским воздержанием, радости не приносили. Но мне он ни разу по этому поводу не сказал чего-то грубого или обвинительного. Да и вообще на моей памяти он ни разу ни на кого не повысил голос. И я не понимаю, откуда в нем такое спокойствие. Или это какая-то выучка? В любом случае я очень благодарна этой его черте. Глядя на него, мне иногда кажется, что когда-нибудь наши народы все же смогут ужиться вместе. Пока не представляю, в каком это будет виде, но надежда на это у меня теплится.
На Севере женщин не принято учить искусству ублажать своих мужчин, но мы знаем, что нас ждет после свадебного обряда. Некоторые принимают супружескую обязанность, как должное, и просто отбывают время, необходимое их мужчине, чтобы извергнуться. Другие и сами не прочь проявить прыть и страсть, но все же крайне редко пускаются в глубинное изучение собственного тела и тела их мужчины.
Кел научил меня многому. И главное, что я уяснила, помимо того, что отдаваться любимому мужчине может быть удивительно приятно: в постели умелой и знающей женщины даже самый внешне грозный и опасный воин может превратиться в податливого нет, далеко не зайчонка, но все же зверя, вполне поддающегося дрессировке. И я далека от мысли, что когда-нибудь смогла бы манипулировать заклинателем Костей, но его уроки точно не пропадут понапрасну. Ведь когда доволен господин тогда и его поданным живется вольготнее. А довольство любого мужчины начинается с его члена.
Любовь для женщины моей знатности роскошь почти недостижимая. Девчонками, мы все слушаем древние сказания и песни о подвигах, которые смелые воины совершали
ради своих возлюбленных, умиляемся решительным воительницам, которые бросали свой дом и род ради любви простого охотника. В жизни все иначе. В жизни всегда важнее выгода клана, а чувства тех, через кого два клана обретают единение, не имеют никакого значения.