Премного благодарна, благородный Келисс, Имперский заклинатель Костей, исполняю перед ним нарочито неумелый реверанс. Я так и не научилась этим элементам этикета, пришедшим к нам вместе с захватчиками. А теперь намеренно стараюсь, чтобы он выглядел еще более несуразным. Обязательно передам твои теплые слова своему мужу.
В следующее мгновение он делает то, чего я никак не ожидаю. Шагает ко мне, обхватывает за талию и прижимает к себе. Хельми, внезапно оказавшийся между нашими телами, замолкает. Я даже смотреть не хочу на Кела, не хочу видеть безразличие и издевку в его глазах. Но он пальцами правой руки обхватывает мой подбородок и заставляет поднять голову, чтобы тут же впиться в мои губы поцелуем.
Я хорошо помню его губы и они все такие же мягкие, такие же нежные. Его язык обхватывай мой, сплетается с ним, пускаясь в безумный танец, от которого у меня всегда начинала кружиться голова. Вот и сейчас кружится. Это так сладко, так обещающе жарко, что тело само подается ему навстречу. Мне хочется большего, хочется разом забыть обо всех тех слезах, что пролила, в тупой звериной тоске всматриваясь в лица людей, надеясь увидеть там столь родное и любимое лицо единственного человека, услышать его голос, ощутить едва уловимый аромат иноземных трав, который Келисс использовал, чтобы скрыть от меня запахи тяжелые, говорящие о боли и смерти.
Я будто снова проживаю наши с ним моменты уединения, когда я, не в силах сдержаться, кричала так, что потом свербело в горле.
Кажется, что поцелуй длится целую вечность. На деле же вряд ли дольше нескольких мгновений.
Я буквально вырываю себя из его объятий. Келисс и не удерживает насильно. Но мне приходится пересиливать собственное тело, которое уже начало вспоминать, каково это быть рядом с тем, кого любишь.
Отшатываюсь, тяжело дыша, а затем делаю то, что должна была сделать мгновением раньше, когда его губы только-только
коснулись моих.
Пощечина выходит сильной и звонкой. В ладони, которой нанесла удар, вспыхивает колючий жар, а на щеке Кела тут же начинают проступать алые следы.
Он не ожидал этого. Точно не ожидал. Смотрит на меня так, будто метнула в него пригоршню коровьего навоза. Во взгляде удивление? И что-то еще, чего я не в состоянии понять.
А вот вокруг поднимается движение, слышится лязг стали, возбужденные голоса. Халларны ощерились обнаженными мечами и явно намереваются что? Защитить своего господина? Только Келисс не их господин, хотя, быть может, они все еще обязаны ему подчиняться. Но и мои охранители не стоят в стороне. Северян больше и здесь и сейчас они наверняка одержат верх. Только к чему это приведет потом?
Открываю было рот, чтобы остановить своих людей от того, чтобы пустить захватчикам кровь, но Кел опережает меня что-то отрывисто и громко произносит на родном языке. Я почти не разбираю слов, но он явно приказывает опустить оружие и халларны, нехотя, но повинуются.
Я принадлежу другому мужчине, говорю, более не страшась смотреть в глаза заклинателя, хотя внутри дрожу даже больше, чем там, на улице, когда увидела его живого и здорового. Тому, кто так же, как и ты, служит Империи. Ты нарушил законы Северного гостеприимства и переступил черту, перейдя которую, должен быть умерщвлен. Даю знак своим охранителям так же опустить оружие. Уходи, Келисс, прошу тебя. И никогда не возвращайся. В моем горле ледяной колючий ком, но я должна оставить прошлое там, где ему и место. Магннус узнает обо всем, что сегодня тут произошло. Я сама ему расскажу. И в его праве судить меня. Но Император Эр оставил нам волю внутри кланов вести прежний уклад жизни, молиться нашим богам, вершить правосудие по собственным законам. Ты покусился на замужнюю женщину, Кел. Закон не на твоей стороне. Во имя всего, что было между нами, просто уходи. Не доводи до крови.
«Уходи, пожалуйста», молю его без слов.
Келисс медленно осматривается. Нет, в его взгляде не намека на страх. Скорее презрение? Ко мне? Пусть так, возможно, я его заслужила. Помню немногословные рассказы Дэми о том, что ее презирают собственные люди. Не придала тогда им особенного значения, была слишком сильно увлечена Келом. Теперь, когда на моих плечах реальная ответственность за жизни многих людей, мне совершенно все равно, что они будут обо мне думать. Главное, эти жизни сохранить. А уж мнение самого Кела Я справилась, когда он погиб. Справлюсь и теперь, когда ожил. Темные северные ночи хорошее время, чтобы поплакать в одиночестве.
И Келисс все же отступает. Сначала на шаг, затем еще на один. Смотрит на меня, переводит взгляд на сына, задерживается на нем, а затем резко разворачивается и идет прочь из трапезной. Ни слова, ни взгляда лишь раскатистый стук удаляющихся шагов,
Медленно сажусь в кресло. Даже не сажусь сползаю в него, обессиленная и опустошенная до состояния, давно брошенного лесными пчелами улья. Кажется, только дунь на меня разлечусь по ветру невесомой иссохшей трухой. Лишь теплота Хельми на руках удерживает от желания броситься вслед за Келом и просто не позволить ему уйти.
Я все сделала правильно. Все кроме поцелуя, которому позволила случиться. Глупо врать самой себе, что не хотела почувствовать его губы на своих. Хотела и очень сильно. И, возможно, эта слабость мне еще аукнется.