Доверься нам, увещевает душу бархатный шипящий шёпот. А мужские пальцы на подбородке становятся мягче, гладят моё лицо, согревая озябшую кожу, так нежно, трепетно. Губ касается чьё-то дыхание. Не пугая больше. Волнуя.
Точно с ума схожу.
Я, наверное, делаю жуткую глупость, выдыхаю. И, возможно, потом сильно пожалею. Но ладно. Я согласна принять ваше предложение помощи. А потом вы меня отпустите.
Не пожалееш-ш-шь, Ж-шеня, теперь в голосе «командира» слышится довольная улыбка. Потом мы поговорим.
Что-то царапает меня в его ответе. Но мне на голову уже набрасывают одеяло, прижимают крепче к широкой и почему-то слишком твёрдой груди. И мы снова срываемся с места, да так быстро, будто мчим на каком-то байке, или ещё на чём-то похожем. Но звука двигателей неслышно. Только свист ветра и звуки ночного леса. Разве возможно так быстро бежать? Точно нет. И шагов я тоже не слышу. Всё-таки они на чём-то едут, наверное.
Эта гонка длится ещё минут десять. А может и дольше. Мне сложно определить точнее, потому что я не только странным образом успокоилась после принятия столь сомнительного решения, но даже успела немного задремать в руках своего похитителя, пригревшись в уютном коконе. То ли усталость от этого безумного бесконечного дня сказалась, то ли моё инстинктивное, необъяснимое и ничем не оправданное доверие к этим двум типам.
А когда мы наконец останавливаемся, сонную меня снова передают с рук на руки. Поднимают куда-то. Слышатся странные звуки, шипение, клацанье. Запахи сырого осеннего леса сменяются другими, которые я даже описать не могу, не то что определить. Снова раздаётся шипение, едва ощутимый щелчок. Меня устраивают у кого-то на руках, позволяя даже высунуть голову из кокона одеяла.
Кажется, мы находимся в салоне какой-то машины. Наверное. Не могу рассмотреть ничего кроме смутных очертаний, тонущих в полумраке, и мигания каких-то огоньков.
Зато тут тепло.
И я снова невольно начинаю клевать носом. Завернувшись в одеяло плотнее и склонив голову на грудь своему похитителю. Немыслимая беспечность.
Прихожу в себя внезапно, когда ощущаю, что из моих пальцев осторожно вытаскивают плед, в который я неосознанно вцепилась.
Что где мы? кручу головой в бесполезной попытке рассмотреть хоть что-то.
Вижу только то, что тут уже намного светлее. Кажется, это какая-то небольшая комната с белыми стенами. Двое чёрных
мужских силуэтов довольно чётко выделяются на этом фоне. Но они какие-то странные. Слишком огромные.
На наш-ш-шем корабле, отвечает мне тот, что склонился надо мной. «Командир».
А что вы делаете? я ещё крепче хватаюсь за края пледа. Понимаю, что сижу на чём-то твёрдом и прохладном.
Хотим снять с тебя лиш-ш-шнее, чтобы уложить в регенерационную капсулу, терпеливо объясняет мне мой похититель.
Чёрт. К такому я точно не готова.
Я не хочу, чтобы вы меня раздевали. Если это нужно для лечения, я сама
Я тебя не раздеваю. Одежда тебе не помеш-ш-шает. Только это, он снова тянет за плед.
Ладно, уступаю. А что это за капсула такая? Это тот самый ваш волшебный прибор, который может меня вылечить?
Да, подтверждает «командир».
А что я должна делать?
Ничего. Просто лечь и рас-с-слабиться, его голос напряжён, словно он едва сдерживает какие-то эмоции.
Разжав мои пальцы, мужчина всё-таки стягивает с меня плед. Потом, недовольно фыркнув, сдёргивает и пиджак Тимура. А дальше... просто замирает, не шевелясь и, кажется, даже не дыша. Вокруг меня наступает гнетущая тишина.
Два пристальных взгляда на моей коже ощущаются почти материальными. И мне не нужно их видеть, чтобы знать, куда именно они смотрят, что именно вызвало такую ошеломлённую реакцию. Мои плечи, частично шея, спина покрыты страшным рисунком шрамов, словно под кожей красные корни проросли. Ещё и гематомы наверняка новые появились. Это наверняка выглядит жутко.
Хочется спрятаться от этих взглядов. Спрятать свои увечья. Мне почему-то дико неприятно, что эти незнакомцы могут испытать отвращение ко мне. Хотя какая мне к чёрту разница? Мне должно быть всё равно, разве нет?
Уродливая, да? хмыкаю невесело.
Рядом слышится шипящий вдох.
Глупая, отрезает «командир». С-с-сильно болит?
Нет, ворчу, чувствуя себя задетой. И почему это я глупая? Не я же пялилась.
Моей шеи неожиданно касаются чьи-то пальцы. А потом о боже. К обнажённому плечу прижимаются нежные губы. Проводят дорожку по самому чувствительному месту.
Я замираю, забыв как дышать.
Не обижайся, маленькая, слышу тихое возле уха. Нам прос-с-сто тяжело видеть эти следы твоих с-с-страданий. Давай, мы тебя уложим и запустим капс-с-сулу. Немного поспиш-ш-шь в ней и всё пройдёт.
Это какой-то гипноз. Ласковый шёпот укутывает меня в бархатную нежность, убаюкивает. И я даже не замечаю, как позволяю невидимому мужчине снова поднять меня на руки. А когда он опускает обратно, подо мной уже нет пледа. Лишь гладкая прохладная поверхность.
Ложис-с-сь вот так, меня укладывают и помогают выпрямить ноги. Даже расправляют юбку платья. Сейчас не бойся. Капсула закроется, и ты уснёш-ш-шь. А когда проснёш-ш-шься, мы будем рядом.
Только теперь до меня доходит в полной мере, на какое безрассудство я согласилась. Не зная ничего, не видя, просто взяла и позволила каким-то странным незнакомцам засунуть меня в какой-то свой странный прибор. Откуда во мне вообще взялось это непонятное доверие к ним? Может, они вообще какие-то маньяки? Может, насильники, или извращенцы, или на органы меня сейчас порежут, или этих "или" так безумно много.