И здесь бельё стирали как-то как-то, в общем. Так же стирали и ту рубаху, что была на мне. Стоп, Оля, отставить панику, ты в этой рубахе уже спала сколько-то, и до сих пор жива. Успокойся. Сейчас ты встанешь, спросишь, где туалет, где врач, где твоя одежда, и попросишься домой. И всё будет хорошо.
Никаких тапочек у кровати не было ну да, если это совсем какая-то бедная больница, то откуда бы. Как сказала ночью медсестра? Иннокентьевская, железнодорожная? Что-то крутилось в голове, но ускользало. Ладно, разберёмся. Если я ударилась головой при падении лифта, то немудрено, что не могу чего-то там вспомнить. У меня ж, наверное, сотрясение мозга, черепно-мозговая травма.
Я спустилась ногами на пол холодный, между прочим! и встала,
опираясь на спинку кровати. Удалось. Держась сначала за кровать, а потом за стену я добрела до двери. Если буду так босиком ходить непременно простыну и заболею.
Дверь открылась легко, я выглянула в коридор. Пусто. Ещё двери справа и слева от меня. А в стене напротив окошки. И за теми окошками
А за окошками я увидела какую-то деревню! Не поверите, деревню! С деревянными домами, и только в одном было два этажа, а в остальных один. Заборы, дворы, дым из труб. Нормально так-то, но что я здесь делаю и как я здесь вообще оказалась, и как далеко я от дома и что делать?
Снаружи донёсся звук его ни с чем не перепутать, звук паровоза. Слышала, доводилось. У нас не слишком далеко есть историческая железная дорога, в студенчестве мы там пешком ходили, а вообще это популярный экскурсионный маршрут. Вот там и доводилось видеть и слышать. А сейчас
За домиками важно двигался паровоз. Видимо, там и есть та железная дорога, при которой больница, раз она железнодорожная. Паровоз тащил пять товарных вагонов соответствующего вида я посчитала. И уехал, а стук колёс затих.
Батюшки, очнулась! Не успела в себя прийти, а уже на ногах! Вам, барышня, кто подниматься разрешал?
Женщина лет тридцати, в длинном сером платье, белом переднике и белой же косынке, вышла из соседней двери и увидела меня. Всплеснула руками и унеслась по коридору с криком: «Василь Васильич! Барышня очнулась! Идите скорее!»
Коридор заворачивал направо, и оттуда появился, видимо, тот самый Василий Васильевич, здешний врач. Такой как из кино. Или со старой фотографии.
Белый халат поверх серого костюма, видно снизу брюки и сверху, там, где пуговица расстёгнута, жилетку и ворот рубашки, и галстук. И круглые очки. И прическа какая-то такая сейчас таких не носят, не подберу названия. Он осмотрел меня и вежливо сказал:
Сударыня, извольте пройти в палату. Сейчас я возьму ваши бумаги, и мы побеседуем.
5. Все удивительнее и удивительнее
5. Всё удивительнее и удивительнее
Я вернулась в палату и села на кровать, стула не было. Врач пришёл сразу же за мной, и стул он принёс с собой. Черный, деревянный. Один он у них, что ли? В другой руке у врача были какие-то бумаги.
Ложитесь, сударыня, ложитесь. Нечего босыми ногами на полу искать. Обуви у вас нет, вас доставили без неё, к сожалению.
Я посмотрела на него на всякий случай, но он только знай, кивал ложитесь, мол, уже. Такой спокойный и уверенный, лет тридцати пяти, наверное. Я легла прямо поверх простыни и одеяла, расправила рубаху.
Руки вдоль тела, ладони кверху, глаза закрыть.
Я повиновалась с некоторым страхом что он делать-то будет? Никакого фонендоскопа при нём не было, и ничего другого, похожего, не было тоже.
Судя по легкому шороху, бумаги он куда-то положил, а потом я не ощущала ничего. Нет, ощущала лёгкое тепло, совсем чуть-чуть, будто лампой какой на меня светят. Любопытство заставило приоткрыть глаза чуть-чуть и тут же зажмуриться обратно, потому что там и вправду был очень яркий белый свет. И кажется, он перемещался по мне куда-то дальше, я снова приоткрыла глаза и обомлела, потому что свет исходил не из лампы и не из прибора, а из руки этого самого Василия Васильевича. Из двух раскрытых ладоней, пальцы чуть присобраны, пошевеливаются.
И этими раскрытыми ладонями он вёл надо мной надо всей мной, не касаясь, от шеи и до кончиков пяток, кажется, от меня не было видно, только ощущалось тепло, а у пяток лёгкая щекотка, даже нога рефлекторно дёрнулась. Но нет, он не коснулся меня при том даже кончиком пальца. Я растерянно смотрела то на его руки, то на лицо, то снова на руки, потому что ну что за ерунда-то, что он вообще делает?
Врач завершил осмотр, или что там это было, стряхнул ладони над полом и поднялся со стула.
Я сейчас вымою руки и вернусь, и мы продолжим.
Чего ещё продолжим? Я совершенно ничего не понимала. Экстрасенс какой-то хренов? Мы на кафедре, бывало, пока шла пара, смотрели телевизор с теми, кто свободен, и там по некоторым каналам показывали всякую ерунду про колдуний, современных ведьм и ещё что там бывает. Если честно, мне больше нравился другой канал, про расследование преступлений. Потому что там про жизнь, а это вот про какую-то чушь несусветную.
Тем временем врач вернулся и сел на стул. Взял мою правую ладонь, прижал палец к запястью ну хоть это понятно, пульс слушает. Много он так наслушает, интересно бы мне знать? Но смотрит внимательно своими тёмными глазами через круглые очки, и волосы у него тоже тёмные, и усы с бородкой.