Вода с меня текла совсем грязная. Коричневые, красные, чёрные потоки убегали в слив, а я включила воду погорячее, и вдруг, неожиданно, разревелась.
Разверзлись, в общем, хляби небесные.
Но лучше сейчас, пока никто не видит.
Зеркало заволокло паром, и когда я протёрла его ладошкой, чуть не заорала: на меня смотрела незнакомая девица с коротким белым ёжиком, с красными глазищами и опухшими от слёз щеками.
Ну не привыкла я ещё к новому луку. И ещё это кольцо в носу Знаете, как мешает? Но я его ни за что не сниму. Привыкну, не в первый раз. Главное, Сашхена оно бесит, а мне только того и надо.
Стоп. Я же вычеркнула его из жизни. Но всё равно! Раз его бесит буду носить.
Приодевшись в чистое и глубоко вздохнув, я пошла исполнять то, что должно быть исполнено.
Дверь была плотно закрыта, и как вежливый человек, я постучала.
Тишина.
Ну, не совсем тишина. Я слышала, как он там пыхтит, и когтями по деревянному полу клацает, но открывать не спешит характер выдерживает.
Рамзес, миленький, это я.
Знает он прекрасно, что это я. Пыхтеть стал громче.
А я тебя в салон записала нифига я не записывала. Забыла нафиг. К твоей любимой Наташке. Всё включено: и джакузи с ионизацией, и СПА. Холя и нега когтей
Когти проклацали к двери, створка отворилась.
Имей в виду: я тебя ещё не простил.
Пёс протиснулся мимо меня, толкнув мохнатым плечом специально и замер вопросительно возле калитки. Настоящий денди: ошейник, поводок всё при нём.
Ладно, выкручусь как-нибудь. Уговорю Наташку принять нас вне очереди.
Я выпустила пса и мы пошли. Рамзес на меня не смотрел: демонстрировал независимость. Но я-то знаю, что злится он вовсе не на меня. Просто ему не нравится Аннушка. Здесь у них полное взаимопонимание: она тоже терпеть не может собак.
Это от того, что собаки чуют её гнусную внутреннюю сущность, как-то сказала Антигона.
Не знаю.
Нет, по-своему Антигона права, Аннушка далеко не подарок, так все про неё говорят, и Алекс и даже Ави
Но она единственный человек, который относится ко мне, как к взрослой. Даже совета иногда спрашивает, или помощи как прошлой ночью.
Салон в другую сторону, рыкнул Рамзес, когда я свернула на большую аллею.
За Генькой зайдём.
Рамзес фыркнул, но возражать не стал. Геньку он одобряет. И как бы он его не одобрял, если Генька его боготворит?
А салон не закроют? через пару минут спросил пёс. Солнце почти зашло.
Они до восьми работают, брякнула я, хотя знала, что Рамзес знает, что я знаю: запись идёт до шести, потому что последнего клиента тоже надо помыть, постричь, высушить А на шесть мы уже однозначно опоздали.
Пёс остановился.
Ты врёшь, заявил он. Я же чую: ни к какой Наташке ты меня не записывала. Зачем?
Я тяжело вздохнула.
Рамзес,
сказала я. Ты мой самый большой друг.
И внезапно я поняла: а ведь так и есть. Мама дорогая, и как я раньше этого не понимала? Вернее, понимала, но мысль так и остаётся неосознанной, пока её вслух не скажешь, верно я говорю?.
Вот я пришла к Рамзесу, и наплела ему с три короба, и он прекрасно это знает, собаки ведь чуют враньё, для них это как нашатырный спирт понюхать И всё равно со мной пошел. Потому что понимает: он мне нужен.
Ты мой самый большой и верный друг, повторила я. А я всё равно тебе наврала. Прости меня, честно-честно. Я больше не буду.
Будешь, рыкнул пёс и уселся рядом с лавочкой, как бы приглашая: садись, поболтаем.
А мне и вправду надо было присесть: сама не заметила, что глаза опять на мокром месте и коленки дрожат.
Я стараюсь. Нет, честно, плюхнувшись на лавочку, я зарылась пальцами в тёплую шерсть на его загривке. Но почему-то у меня не получается.
Нос сам по себе шмыгнул, и я отвернулась.
Проклятый нос.
Просто у тебя возраст такой, фыркнул Рамзес. Всё просто ужасно и будет ещё хуже. Но ты потерпи: скоро всё наладится.
Когда? я опять шмыгнула.
Скоро. Когда подрастёшь.
И ты туда же, плакать расхотелось. Захотелось кого-нибудь убить. Только и слышу от всех: когда подрастёшь, когда подрастёшь Сашхен вот тоже
И я заткнулась.
Рамзес, не отрываясь, смотрел мне в глаза. Его собственные глаза, карие, с красноватыми отвисшими веками, выражали доброту и сочувствие.
Давай, предложил он. Колись. Расскажи дяде Рамзесу, как поохотилась на тварей.
Я моргнула.
Я же в душ сходила. И переоделась
А я об чём, он демонстративно почесал ухо задней лапой. Думаешь, я из прихоти в салон хочу? Вторые сутки воняю, как Тварь подзаборная. Хоть нос затыкай.
Рамзик, миленький, прости меня
Проехали. Я бы и сам сходил, но ты же знаешь
Да уж, я невольно хихикнула. Если ты в салон один заявишься, да ещё и скажешь: я к Наталье, по записи Всех там Кондрашка хватит.
Рамзес тоже засмеялся. Но тут же опомнился, и строго заметил:
Кондратия не трогай. Очень работящий парень, грех жаловаться. Ладно, рассказывай.
Я глубоко вздохнула, и Ну да. Рамзесу можно. Уж он-то точно не проболтается.
Когда я дошла до чувств, которые испытывала, пока Сашхен нёс меня на руках На всю жизнь это запомню, честно-честно.
Пёс довольно фыркнул.
А мы с Терентием как раз ставки делали: когда ты ему признаешься.
Уши запылали мгновенно, и вот сейчас я пожалела, что осталась без косичек: с такой стрижкой уши мои светились, как светофор.