Всматривается вдаль, и Мы видим, как точки фонарей объединились в сплошной поток и лента света ползет к Нам.
Мой Аватар вытирает нож о колено и прячет в ножнах на бедре.
Теперь он идет дальше и он готов встретить деревенскую толпу-факельщиков.
Грязь и болото сменяется твердой поверхностью, здесь дорога вымощена камнем и идти теперь стало намного легче.
Я слышу приближающийся топот множества ног. Мой аватар останавливается и спокойно ждет. Из сумки висящей через плечо он достает двуствольный пистолет и медленно начинает его заряжать, посматривая на приближающихся крестьян.
«Смерть!» кричат крестьяне. «Убьём его!» вторят их друзья. «Не бойтесь, люди!» подзуживают отстающие.
Мы вздыхаем и достаем из сумки идентичный пистолет, только уже заряженный и готовый к бою. Рассматриваем, проверяем и поднимаем обе руки вперёд. В каждой по пистолету. Пальцы на спусковых крючках, руки не дрожат.
Селяне останавливаются в десятке шагов и тяжело дышат. В руках у кого факелы, у кого топоры, у кого вилы. Здоровые мужики, разгоряченные возможностью близкого насилия они смотрят на Нас.
«Не бойтесь, братья, он один!» кричит кто-то писклявым тенорком, и Мы поворачиваем пистолет на звуки голоса. Священник вздрагивает и пытается скрыться за чей-то спиной, но все расступаются, не желая оказаться первой жертвой выстрела. Пистолет безмолвно следует за худощавым телом, и святой отец наконец замирает, поднимая вверх тощие белые руки.
Не стреляй! Не бери такую ношу на сердце.
Повернись, говорит Аватар, и голос у него приятный, рокочущий как летняя речка в лесу.
Что?
Повернись ко мне спиной и будешь жить.
Священник смотрит на деревенщин и не дождавшись помощи медленно поворачивается, не опуская рук.
Оголи спину!
Что? Нет! возмущается священник и грохочет выстрел. Дым развеивается, но он всё еще жив и медленно поднимает одеяние, обнажая худую спину.
Выше! говорит стрелок, Хватит! Можешь быть свободен!
Что? Нет, осторожно повторяется постаревший на год священнослужитель.
Ты, говорит человек с пистолетами и наводит один на большого волосатого мужика, с выпученными как у лягушки глазами Ты следующий.
У здоровяка в руке серп. Он опускает его и рука дрожит, полукруглое лезвие дрожит вместе с ним.
Нет, говорит здоровяк, кузнец не гнет спину перед бандитами.
Два ствола холодно смотрят на кузнеца.
Не спорь, говорит священник ты знаешь, что он может сделать.
Он сделал уже достаточно. Он убил моего Гада.
Именно поэтому ты должен показать мне спину, кузнец. Считаю до пяти. Раз!
Кузнец рычит и прыгает, поднимая серп.
Глава 11
Сон затих постепенно, как удаляющаяся вдаль мелодия. Одной ногой я был ещё в «Проклятой деревне», а другой медленно вступал в свою реальность. Там где расплачиваются рублями, смотрят кино в телефонах и едят искусственную пищу.
В голове жужжала мелодия, на этот раз не знакомая «Песнь беременной пчелы» или типа того. Потом стало ясно, что это просто ухо чешется, но сначала я просто слушал скрипы, жужжание, шелест, чавкание и другие «приятные» уху звуки. Кто-то подошел и наклонился так близко, будто хотел поцеловать, но я знал этот запах. Одеколон «Троя» дешёвый выбор миллионов мужчин. Любимый одеколон единственного друга.
Он позвал меня по имени. Тихо, осторожно, проверяя не очнулся ли я.
Показалось. Видишь, он ещё спит. Давай не будем мешать, ему на работу завтра. Совсем ты его загонял со своей едой.
Я открыл глаза и Витька отшатнулся испуганно.
С кем ты разговариваешь, товарищ сосед?
Но я уже понял. Стоило присмотреться к правому плечу на нём чернел кожаный мешочек. То, что называется Требухашкой. Гусеница, которая
когда-нибудь превратится в бабочку.
Сосед смотрел на меня с опаской и плечо как будто случайно развернул подальше, вместе с Требухашкой.
Ты знаешь с кем, он с вызовом смотрел на меня, мой друг. Я медленно поднялся на локте и осмотрелся. Я в своей комнате, на кровати. Как я здесь оказался, и почему Витька не спит и на плече Требухашку таскает, в упор не помню.
Рассказывай.
Что делать я не знал. Силой мне с тобой не справиться. Оставлять тебя наедине с Требухашкой не хочется. Если ты навредишь ему, то сделаешь хуже только себе.
Я сидел на кухне и гладил Требухашку, когда он начал ползти. Вытягивая переднюю часть туловища, он затем подтягивал жопку, и так передвигался, похожий на улитку без панциря. Я положил руку, перекрывая дорогу, чтобы он не свалился со стола, а червячок вцепился нежно присосками в кожу и начал вверх карабкаться. Было совсем не больно, только щекотно.
Это совсем не страшно, такой медленной была гусеница Требухашки. Я смеялся от щекотки, и смотрел, как она забирается мне на руку, пока Требухашка не очутился сверху всем телом. А потом он выпустил коготки. Их было много и очень острые, но боли не было, только рука онемела, как под наркозом. Я не успел ничего понять, как заснул прямо за столом и видел сны. Требухашка всё мне показал.
Я видел другой мир, другую вселенную, другой немного похожий на наш город и видел охотника. Не такого крутого, как ты, но намного более опытного. И он страдал. У него крылья росли прямо из спины. Он скрывал их, стягивал на спине бинтами и ремнями, что причиняло ему страшную боль, а от этого он становился очень злым. И я видел как жестоко расправлялся он с носителями крыльев, как будто мстил за свои страдания. Он не только вырывал крылья с мясом, он мог разорвать ну лучше не буду вспоминать.