Будь счастлива, посоветовал я. И умей ценить своё счастье. Парень любит тебя и готов вопреки всему быть рядом редкость, уж поверь мне.
Девушка зарделась, но решила стоять на своём.
Благодарю вас, но я теперь всё равно порченная, ночь с вами смыла бы с меня позор, и я вернулась бы к Мэтью, очищенной от скверного семени мротов.
Я поглядел на парня. Он явно догадывался о том, о чём мы вели тут речь и явно не осуждал свою подругу. Странные нравы и представления у этих людей.
Заманчиво ли было это предложение? Я видел эту девушку нагой, да и сейчас высокую грудь почти не скрывало простенькое платье. Тело её было гармонично и манило к себе. А взгляд был наполнен восхищением и готовностью отдаться. Предполагалась очень чувственная ночь.
Но у меня были свои принципе и ими поступаться я не собирался. Тяжело вздохнув, я ударился в морализаторство, что тоже не самое приятное занятие.
Нет, Марьяна, есть большая разница между тем, что берут силой и тем, что ты отдаешь добровольно. Ты можешь отдать добровольно верность и свою любовь Мэтью, и он это оценит. Ты чиста, перед богами и перед ними.
Девушка замерла, обдумывая мои слова, взвешивая их. А потом вновь улыбнулась, так тепло и искренне, наклонилась ко мне и быстро чмокнула меня в щеку.
Так тому и быть, я буду верна до конца своих дней Мэтью, клянусь всеми ликами Триликого, согласилась со мной девушка. Спасибо, спаситель! Истина в твоих словах!
Мне даже стало как-то не по себе от силы собственного слова. Но я знал, что слова эти верные и правильные, я отдавал эту девушку в надежные руки и был в целом собой доволен.
Марьяна бросилась на шею Мэтью. Тот принял её в объятия. Парень посмотрел на меня и по его губам я понял, что он сказал мне спасибо. Я кивнул. Нравы нравами, а мужик он всегда мужик. Никому не понравится, что его женщину будет долбить левый мужик, пусть и спаситель, якобы для какой-то мнимой очистки её чести.
Восстановив правду и справедливость на этом участке, я занялся раненными женщинами и детьми. Одной плетью перебили хребет, у другой хлестала
кровь не переставая. Был изувечен и ребенок лет одиннадцати, который за то, что показал Латифу язык, был этого языка лишен и поставлен босыми ногами на раскаленные угли.
Откуда в людях столько зверства, зачем творить такое друг с другом, понять мне было не дано. И иной раз я поглядывал на спящих в куче мротов с нестерпимым желанием передушить этих негодяев, пока они спят. Но считал, что такой поступок явится образцом трусливой подлости.
Хоть мои силы и казались неисчерпаемыми, они всё же закончились. Добило меня именно то, что мальчику пришлось его язык не просто залечивать, а выращивать его сызнова. Удалось это с большим трудом.
Когда все наконец-то были исцелены, я полностью опустошенный повалился прямо на землю у костра, успел увидеть далекие звезды, которые тут же расплавились в темноте и сразу же провалился в сон. Даже не найдя в себе силы отведать сваренной на костре каши с кониной.
Проснулся я от запаха похожего на запах шашлыка. И от какой-то внешней суеты вокруг.
Запах потянул за собой флешбеки из прошлой жизни. Костерок в лесу, палатка, пальцы перебирают струны гитары, песни о любви и дружбе. Рюмочка коньяка, и кусок сочного мяса с маринованным луком мяса, буквально таящего во рту.
Рот у меня наполнился слюной. В пустом животе кишка кишке ударила по башке, и громко заурчало.
Стоп. Какой к черту шашлык Я подскочил с места, будто ужаленный в одно место, чтобы увидеть, как в предрассветных сумерках пылает огромный костёр до самого неба. Костер этот был сооружен из мротов, облитых маслом из их же ламп, которые они видимо возили на продажу.
Никто мротов тушить не торопился.
Во-первых, откровенно говоря, мало кто им хоть сколько-нибудь сочувствовал. Во-вторых, все тоже мало что соображая со сна. Долгое время лди тупо смотрели на жадные языки пламени активно пожирающих тела мротов.
Из ступора вывел отчаянный крик одного из мротов, который очнулся и, оторвавшись от кучи, огненным факелом помчался, не разбирая дороги, но вскоре упал замертво. Через мгновение проснулись ещё несколько и всё с тем же результатом
Поджигателя, точнее поджигательницу обнаружили сразу. Блондинка и не думала скрываться. Она стояла с факелом и с каким-то нездоровым удовольствием смотрела на мучительную гибель мротов. На изуродованном её лице играла улыбка.
Я ничего не успел сказать, а все уже решили, что судить девушку должен я. Двое мужчин, бережно взяв её с двух сторон под руки, подвели ко мне.
Я долго молчал и смотрел на девушку. Тишина всё больше становилась заряженной напряжением. Виновница смуты не выдержала моего взгляда и заговорила первой.
Я не раскаиваюсь, спаситель, твердо глядя своими прозрачными голубыми глазами на меня, объявила девушка. Хочешь, четвертуй, я уже всё равно, что мертва!
Я решил для острастки материализовать меч. И тут ко мне выскочила средних лет женщина и пала мне в ноги.
Помилуйте глупое дитя! взмолилась она. Мроты убили всю семью Полумны и ты видел, что муж её тоже не выжил. Да и с ней самой поглядите что сотворили! Надругались над бедняжкой, изуродовали.