Из Веросите, говоришь, ну назови кого оттуда? почесывая бороду, здоровым тесаком велел, быкообразный.
Да, хоть бы Лаура за нас могла б поручиться, на этот раз вовремя вспомнил я мротку, которая помогала нам оберегать Киру.
Не знаю такой, отрезал мрот.
Ну и зря, нагло возразил я.
А что хотели-то? полюбопытствовал мрот, умудряясь концом тесака вытаскивать грязь из-под ногтей.
Мы хотели засвидетельствовать своё уважение и распить арак вместе с земляками, я продемонстрировал корзину с алкоголем, мрот жадно глянул на бутылки с араком и отвел взгляд. Расспросить у знающих людей, как у нас на родине житие бытие. Давно не бывали в великом Уруке, среди чужеземцев одичали.
Оно и видно, сердито хмыкнул быкообразный. Не до вас нам, идите дальше свое дорогой
Мади, где тебя носит раздался капризный тягучий голос.
Из-за спины быкообразного мрота появился тонкий парень чуть постарше нас. Передвигался он очень быстро и бесшумно. Разодет был, точно красна девка, в цветастые шелка. В одном ухе большая серьга в виде серпа. Но больше всего поражал его глаза огромные абсолютно черные, они казалось погружают тебя в какую-то беспросветную тьму. Не по себе от этого взгляда делалось.
Кто это такие? требовательно спросил парень у Мади, словно мы не были достойны даже его вопроса.
Да вот пришлые из Веросити,
господин Латиф, хотят нас араком угостить. Знают какую-то Лауру, отрапортовал Мади.
Лауру, поморщился Латиф. Как же довелось её как-то видеть. Всё требовала рабство отменить. Если Господин это сносил, то госпожа Закира после смерти мужа терпеть эти разговоры не стала. Выпроводила Лауру и прочих смутьянов подальше из Урука
Она всегда слишком много на себя берет, поддержал тон Латифа Томаш.
Верно-верно, Латиф снова смерил нас быстрым взглядом и, наконец-то решившись, позвал. Пойдемте ко мне в шатер, расскажите мне про житие этих дикарей в городах. Пока мы бываем только в деревнях. Мудрейшая Закира велит сторониться крупных сражений, а значит и городов до поры до времени.
Мы шли по лагерю. От увиденного во мне стала закипать ярость, а сердце сжималось от жалости. Эти твари посадили на кол троих мужчин. Мужчины были ещё живы, но что называется на последнем издыхании. У меня руки чесались снять их и вылечить.
Отовсюду слышался детский плач, женские крики, свистели плети. Я, сжав кулаки и глядя под ноги, едва себя сдерживал.
Этот хмырь Латиф, кажется, рассчитывал вылакать весь наш арак. Нам же нужно было, чтобы араком угостился весь этот проклятый лагерь мротов. Поэтому у богатого шатра Латифа, я сунул половину бутылок Мади.
Угости ребят, по-свойски подмигнул ему я.
Будет сделано, расплылся в улыбке Мади.
Я отодвинул полог шатра и шагнул внутрь. Убранству шатра позавидовал бы мой родовой замок в Веросити. Ковры, золотые подсвечники, хрустальные бокалы.
Но моё внимание приковало нечто странное, не вписывающееся в эту обстановку. Чуть ли не посредине стоял какой-то большой предмет, накрытый черной материей.
Заметив мое любопытство, Латиф довольно потер руки.
Хочешь посмотреть на мою птичку? поинтересовался Латиф. Эта добыча будет нашей госпоже Закире очень по душе.
С этими словами Латиф сдернул черную ткань. На миг мы все ослепли. В золоченной клетке сидела птичка размером с голубку. От ее белоснежных перьев исходило золотое свечение. Глаза смотрели так осознанно, так по-человечески, вот только глаз у птицы был только один. На месте второго зияла кровавая дыра. Птица была изувечена: крыло неестественно выгнуто, её прекрасные белые перья, где-то выщипанные, обагряли кровоподтеки. Было удивительно, как в бедняжке ещё теплиться жизнь.
Она не хочет покориться своей судьбе, за что и будет страдать, высокопарно изрек Латиф.
С этими словами Латиф схватил заостренный прут и стал тыкать им в птицу. Раздался душераздирающий плач. Руки чесались врезать этому мроту по харе. Но я сдерживал себя из последних сил.
А ты это диво продать не хочешь? спросил я, надеясь вопросом отвлечь мрота от его мерзкого занятия.
Уловка удалась. Латиф быстро отложил прут и накрыл клетку с птицей тканью. Это дало мне возможность начать залечивать раны дивной пичужки. А сделать это было, ой, как не просто, особенно восстановить глаз.
Конечно, нет! Это подарок для госпожи Закиры! голос Латифа сорвался на фальцет. Больше мне не придется таскаться за этими никчемными рабами. Закира озолотит меня за этот дар.
А разве полудохлая птичка способна впечатлить госпожу Закиру? насмешливо поинтересовался я, чувствуя, как со лба у меня стекают крупные капли пота.
Как тебя зовут? спросил Латиф.
Мне срочно требовалось придумать какое-то мротское имя. К сожалению, полное исцеление птицы пришлось отложить.
Шквар, ляпнул я первое, что пришло в голову.
Хм, странное имя, нахмурился Латиф. Ну, так вот Шквар, этой птичке госпожа Закира будет очень рада в любом виде, даже если я её поджарю и преподнесу в качестве закуски. Уж поверь мне на слово.
Верю, Латиф, засмеялся я.
То-то же, противно засмеялся в ответ Латиф.
Мы уселись по восточной традиции прямо на ковре. Беря пример с Латифа, пришлось сплетать ноги в позу лотоса. Сидеть так больше одной минуты оказалось просто невыносимо, но нам всем пришлось, стиснув зубы терпеть.