Снизу, во дворе, уже слышались голоса и звуки просыпающегося дома: кухарка громко ругалась с кем-то, кузнец таскал воду, мальчишка-конюх лениво подметал камни. Всё вроде было как всегда, как обычно но не совсем. Володины в последние месяцы держались изо всех сил. Да, у них были контракты, бойцы сильные, маги, да и на землю их никто не претендовал.
Но сразу после отъезда Максима Клинкова все дела шли с трудом, словно несмазанные колёса. Сначала были допросы церковников, затем отменилась сделка с Караваевым. Было понятно, что на него надавили. Рысев, кому же ещё? Но и Рысев действовал от имени церкви, не сам.
После охоты за Кровавым кварцем Осада. Ратибор едва смог вернуть боевую мощь к тому, что было до этого. Но ни город, ни княжество не стояли на месте и не ждали, пока Володины восстановятся.
Разве что дома стало спокойнее.
Ратибор тяжело вздохнул. Он любил жену и детей. Всех. Ира с Серёгой, несмотря на расстояние, часто присылали письма: про походы, про монстров, про жизнь в Южноуральске. Они славно обустроились. Законнорождённые дети, незаконнорождённые Ратибору было плевать. Его кровь, он их воспитал воинов, сильных, с характером.
Но, судя по последним новостям, он не знал, было ли им сейчас безопаснее в Чернореченске или здесь, дома, в Выкречи.
Ратибор уважал Максима, видел в нём силу, ум и справедливость свою, хаотичную, но честную. Род Володиных оказался между молотом и наковальней. Церковь не прощала даже союзов с хаоситами.
Это не значило, что Род Володиных был под смертельной угрозой. Нет, ещё достаточно контактов, ещё достаточно заказов, ещё достаточно связей, выстроенных за десятки лет. Если одни откажутся вести дела то найдутся другие.
Здесь, в маленьком городке на границе империи, никогда нельзя было выжить в одиночку. И опаснее всего были не аристократы или церковники, а Зона. С ней нельзя договориться, её нельзя судить. В последние годы Ратибор даже начал сомневаться, что её можно было победить. Как будто монстры, изменённые растения, артефакты не закончатся никогда.
Зазвенел колокольчик, и в комнату робко заглянула горничная. Ратибор шагнул с балкона в комнату.
Слушаю.
Простите, господин, но к вам гонец.
Сейчас буду, пробасил Ратибор.
Он быстро оделся, повесил клинок на пояс и спустился вниз, в гостиную. Там его уже ждали не только гонец в пыльной накидке и грязных сапогах, но и Владимир. Он поприветствовал Ратибора быстрым поклоном, на что Ратибор только махнул рукой.
Оба подчинённых выглядели взволнованно. Гонец, молодой парень, тяжело дышал, хотя и успел, судя по всему, уже перевести дух. Ратибор дураком не был и тут же поднял вокруг себя Полог, ограждаясь от мира стеной магии.
Слушаю, коротко сказал он.
Господин, произнёс гонец и низко поклонился, новости из пограничья. Через перевал прошли чужаки. Светлая одежда и доспехи, все украшено золотом. А на знамёнах
Солнце, сквозь зубы процедил Ратибор.
Гонец лишь кивнул и склонился ещё
ниже. Ратибор посмотрел на Владимира верного воина, прошедшего вместе не одну вылазку и войну. Он был готов к любому приказу.
Вернуть все экспедиции, отменить вылазки, собрать бойцов и наёмников.
Владимир спокойно кивнул. Ратибор знал: если солнце придёт, встречать его придётся именно ему.
Глава 12
Я снова обвёл взглядом толпу. Ни о какой ровной шеренге речи не шло. Больше двух десятков мужчин и женщин разного возраста, разного телосложения, в разной одежде, но с одинаковыми лицами, выражающими страх, недоверие и тревогу. Ожидание иногда было страшнее приговора.
Чиновники из ратуши поглядывали на меня в ожидании, особенно один из них высокий, сухощавый, в круглых очках. Но, кроме тревоги, в толпе я видел и другое ожидание, смешанное с плохо скрываемой обидой, как будто я украл у них нечто большее, чем просто их господ.
Я спешился и подошёл ближе. Григорий, старичок, который просил за всех слуг Троицких, медленно попятился. Среди людей послышались робкие шёпоты.
Меня зовут Максим Клинков, заговорил я спокойно. С этого дня все земли, принадлежавшие роду Троицких в пределах Чернореченска и Южноуральского княжества, переходят под моё управление согласно указу князя и приговору княжеского суда.
Никто не перебивал меня. С каждым словом робкая надежда в глазах угасала. Я чувствовал, как воздух вокруг сгустился.
Это даёт мне все основания решать вашу судьбу.
Я сделал небольшую паузу.
Вы служили предателям и были оставлены позади, когда ваши господа сбежали. Я считаю вас нежелательными на землях моего рода.
Я подчеркнул последние слова. Мой голос не был грубым, но и никакой мягкости в нём не слышалось. Я не давал надежды, не врал, но и не опускался до угроз.
Вы сейчас же соберёте вещи и покинете особняк. У вас будет три дня на то, чтобы покинуть пределы Южноуральского княжества. Вас не тронут, не будет преследования, но вернуться сюда вы больше не сможете.
Молчание упало тяжёлым покрывалом. Кто-то всхлипнул. Григорий сделал шаг вперёд, но тут же застыл, наткнувшись на мой холодный взгляд.
Вы вправе поступить иначе, негромко сказал мне сухощавый маг. Некоторые ждали, что вы отправите их на каторгу или хуже.