Картина взорвавшихся спальных принадлежностей вновь практически повторилась, только вместо атаки меня подхватили теплые и большие руки родителя, сразу начавшие ощупывать меня в поисках ран. Я плакал, кричал, вырываясь из объятий, не понимая, за что меня ударили. Конечно же не стал ничего им рассказывать, затаив обиду за полученную взбучку.
Возможно, именно тогда и произошел тот самый надлом, заставивший меня с настороженностью относиться к отцу. Несмотря на это, чем больше проходило времени и чем сильнее я взрослел, вспоминая свою прошлую жизнь, тем чаще случались спонтанные провалы в иллюзорные барьеры, практически всегда заканчивающиеся моей смертью. Произошедшее в ту ночь наложило свой отпечаток на новую личность.
Уже гораздо позже я понял, что в создаваемых мной иллюзорных барьерах у людей нет разума. Что вместо него присутствует скорее слепок звериных инстинктов, ведомый одной целью: жаждой уничтожения создателя барьера. В тот первый раз меня убил не отец, а бездушный слепок созданного неизвестно кем или чем болванчика. К сожалению, повторялось это еще много раз, пока я наконец не вспомнил, как контролировать этот процесс. Именно тогда случаи самопроизвольного проникновения на изнанку мира уменьшились, но все же не сошли полностью на нет.
Шли годы, я взрослел, и во время пубертатного периода все опять закрутилось по новой, как, например, сейчас, во время урока, когда снова, совершенно случайно открыл барьер. Хорошо еще, что я всегда четко осознавал, где нахожусь: в реальном мире или в иллюзорном барьере. В такие моменты понимая, что меня сейчас снова будут мучительно убивать, я начинал действовать на опережение. Так и в этот раз пинком швырнул парту в учительницу, соблазнительно стоящую со слегка оттопыренной попкой и, сбив ее на пол, расправился с одноклассниками. После убийства последнего болванчика все вернулось в норму, восстановились повреждения, одежда и разрушенная обстановка, заодно я снова уселся за парту. Радовало еще, что иллюзорный барьер был довольно маленький по размеру, создававший область вокруг меня в радиусе нескольких метров. Страшно подумать, что бы я делал, захватывай он всю территорию учебного заведения. Хорошо еще, что при самопроизвольной активации люди с нижних и верхних этажей не попадали в барьер, ограничивалось все только находящимися рядом со мной.
Некстати вспомнился случай его активации в битком набитом вагоне метро. Я тогда просто не сумел ничего сделать, погребенный под грудой тел. К тому же, должен я сказать, умирать от многочисленных укусов такое себе удовольствие. Пусть потом и происходит полное восстановление или скорее даже откат всего происходящего, но память же никуда не девается!
ЛяоШа! Привычно забавно коверкая мое имя, строго произнесла повернувшаяся ко мне учительница. Ты снова отвлекаешься на уроке и витаешь в облаках?
Простите. Так же привычно извинился я. Только не ЛяоШа, а Алексей. Педантично поправил я ее.
Учительнице явно не понравилось моё замечание, но она сделала вид, что простила мне его на этот раз. Вообще она не впервые китаизировала моё имя, если так можно было выразиться. Конечно, в основном она видела во мне обычного подростка-иностранца, но я-то оценивал её со стороны взрослого мужчины. Она всем своим внешним видом давала понять, что давненько её никто не забрасывал на плечо и не утаскивал в тёмную пещеру. Эти ее обтягивающие наряды и слегка расстёгнутые пуговки обнажавшие налитую грудь. Не будь я уверен в легенде своего прикрытия, то подумал бы, что она простая охотница за аристократами, мечтающая забеременеть от благородного и жить припеваючи на полагающееся содержание.
В теории я бы мог пару раз развлечься с ней, однако ради собственного же благополучия мне приходилось отыгрывать роль обычного школьника.
Соседка по парте, темноволосая, обладающая впечатляющими формами для своего возраста БинБин, с опасением смотрела то на меня, то на преподавателя.
Хорошо, Алексей. Сдержав свои эмоции, поправила себя молодая девушка. Может, ты расскажешь всему классу, в каком году произошло объединение Китайской Империи?
Я лениво встал, так как за «сидячий ответ» можно было схлопотать
наказание в виде трёх ударов плетью по пятой точке. Кто-то, несомненно, находил в этом извращенное удовольствие, да и я из прошлой жизни нашел бы парочку весьма занятных применений этому виду порки, но не сейчас.
Объедение Китайской Империи под властью Императора династии Хан, Хан Джи Буо, произошло в двести четырнадцатом году до нашей эры. Начал я отвечать. Он взошел на трон в двести двадцать четвертом, и в течение следующих десяти лет успешно вёл первую войну Небесного Дракона, которая в итоге объединила разрозненные государственные
Ладно, ладно. С легкой тенью раздражения в голосе перебила меня учительница. Садись, но в будущем слушай меня внимательно, всё ясно?
Так точно. По-армейски выпалил я и задумчиво уткнулся носом в учебник.
Второй раз учиться в школе было скучновато. Несмотря на то, что мой прошлый мир и нынешний довольно разительно отличались, научные знания в общих чертах совпадали. Даже время было приблизительно такое же, как и технологии. Понятно, что в прошлой жизни я застал немного более развитое общество, погибнув во взрослом возрасте, но, в целом, это было как повторение пройденного материала или даже повторное прочтение книги. Конечно, история мне была совершенно незнакома, тем более история древнего Китая, поэтому в отличие от математики на нее я налегал с усердием, понимая, что для хорошей жизни необходимо понимание происходящих в обществе процессов. Как говорится, кто не знает историю, обречен повторять ошибки прошлого.