среди которых самые высокие являются в то же время и самыми закрытыми, происходят прямо из него. Мы уже отмечали, что такие организации в XIII веке, то есть в эпоху Мухиддина, были связаны с рыцарскими орденами, и мы полагаем, что именно этим объясняется эта достоверная передача; если же дело происходило иначе и Данте знал Мухиддина через профанные каналы, то почему он его никогда не называет, как он называет экзотерических философов ислама, Авиценну и Аверроэса? Более того, признано, что в происхождении розенкрейцерства лежат исламские влияния, на это намекают предполагаемые путешествия Христиана Розенкрейца на Восток, но реальные истоки розенкрейцерства, как мы уже сказали, это как раз рыцарские ордена и как раз они осуществляли в средние века истинную интеллектуальную связь между Востоком и Западом.
Современная западная критика, считающая «ночное путешествие» Мухаммеда лишь более или менее поэтической легендой, полагает, что в этой легенде ничего нет специфически арабского и исламского, но что она имеет персидское происхождение, потому что рассказ о подобном путешествии имеется в маздаистской книге Arda Viraf Nameh. Некоторые думают, что надо восходить еще далее, до Индии, где действительно встречается как в брахманизме, так и в буддизме множество символических описаний различных состояний существования в форме иерархически организованных Небес и Ада; некоторые даже доходят до того, что предполагают, что Данте мог испытать индийское влияние непосредственно. Для тех, кто видит во всем этом лишь «литературу», такой способ рассмотрения понятен, хотя довольно трудно даже с чисто исторической точки зрения предположить, что Данте мог, что-либо знать об Индии иначе, чем через посредство арабов. Но для нас это сходство свидетельствует только о единстве доктрины, содержащейся во всех традициях; нет ничего удивительного в том, что мы повсюду находим выражение тех же самых истин, но чтобы не удивляться, надо как раз знать, что это истины, а не более или менее произвольные фикции. Там, где есть сходство общего порядка, не следует заключать, что существует прямая коммуникация, такое заключение было бы правильным, если бы одни и те же идеи были выражены в одних и тех же формах, как это и есть в случае с Мухиддином и Данте. Верно, что то, что мы находим у Данте, в совершенстве согласуется с индийскими теориями миров и космических циклов, но однако без того, чтобы быть облеченными в форму собственно индийскую, а подобное согласие существует с необходимостью у всех тех, кто знает одни и те же истины, каков бы ни был способ, каким они приобрели это знание.
Глава VI. ТРИ МИРА
Небеса суть высшие состояния бытия; Ад, как, впрочем, и означает само его имя (les Enfers), это низшие состояния, но когда мы говорим «высшие и низшие», то это должно пониматься по отношению к человеческому или земному состоянию, которое, естественно, принимается как исходная величина для сравнения, потому что именно она с принудительной силой должна служить нам точкой отсчета. Если истинное посвящение это сознательное овладение высшими состояниями, то легко понять, что оно должно символически быть описано как вознесение, или «небесное путешествие»; но можно спросить себя, почему
этому вознесению должно предшествовать нисхождение в Ад. Для этого есть много причин, о которых мы не можем исчерпывающим образом говорить, не приводя слишком длинные рассуждения, способные завести нас очень далеко от предмета нашего исследования; отметим только следующее: с одной стороны, это нисхождение есть как бы беглое повторение состояний, логически предшествующих человеческому состоянию, которые определяют особые условия и которые также должны участвовать в «превращении», должном затем произойти; с другой стороны, оно позволяет проявить, следуя определенным модальностям, возможности низшего порядка, которые бытие еще несет в себе в неразвитом состоянии и которые должны быть исчерпаны им прежде, чем было бы возможно достичь реализации высших состояний. Впрочем, следует заметить, что в действительности речь не идет о том, чтобы бытие вернулось к уже пройденным состояниям; эти состояния можно исследовать лишь непрямо, осознавая следы, оставленные ими в самых темных районах самого человеческого состояния; и именно поэтому Ад символически представляется расположенным внутри Земли. Напротив, Небеса суть реально высшие состояния, а не только их отражение в человеческом состоянии, самое возвышенное продолжение которого образует только лишь опосредующий район или Чистилище, гору, на вершине которой Данте располагает земной Рай. Реальная цель посвящения это не только восстановление «райского состояния», которое было только этапом на пути, ведущем еще дальше, потому что как раз за этим этапом начинается по-настоящему «небесное путешествие»; эта цель состоит в активном завоевании «сверхчеловеческих» состояний, так как и Данте повторяет это вслед за Евангелием «Небесное Царство силой берется» и в этом состоит одно из существенных отличий между посвященными и мистиками. Объясняя это иным образом, можно сказать, что человеческое состояние должно быть прежде приведено к полноте своего раскрытия через интегральную реализацию своих собственных возможностей (и эта полнота есть то, что следует понимать под «райским состоянием»); но это далеко не конец, это еще только основание, на которое опирается бытие, чтобы «salire alle stelle» («посетить светила»), то есть чтобы подняться к высшим состояниям, которые представляют планетарные и звездные сферы на языке астрологии, а на языке теологии ангельские иерархии. Следовательно, есть два периода в восхождении, но первый, по правде говоря, есть восхождение только по отношению к обычной человечности; высота горы, какова бы она не была, всегда ничто по сравнению с дистанцией, разделяющей Землю от Неба; следовательно, в реальности это скорее расширение, потому что это полный расцвет человеческого состояния. Развертывание возможностей всеобщего бытия, таким образом, сперва осуществляется «вширь», а затем в направлении «превознесения» («экзальтации»), если воспользоваться термином, заимствованным из исламского эзотеризма; добавим еще, что это различение на два периода соответствует античному разделению на «малые мистерии» и «большие мистерии».