постоянных зданий; в особенности город, как составляющий его ансамбль зданий, представляется в некотором роде искусственной агломерацией минералов; и, как мы уже сказали, жизнь в городах соответствует еще большей степени оседлости, чем земледельческая жизнь, так же, как минерал более фиксирован и более «прочен», чем растение. Но есть еще нечто другое; искусства, объектом которых является минерал, включает также и металлургию во всех ее формах; однако, если обратить внимание на то, что в наше время металл стремится все больше и больше заменить собою в строительстве камень, как некогда камень заменил дерево, то есть искушение думать, что это, должно быть, характерный симптом более «продвинутой» фазы нисходящего хода цикла; и вообще это подтверждается тем фактом, что металл играет все возрастающую роль в современной «индустриализованной» и «механизированной» цивилизации, и это так же верно с деструктивной, если можно так сказать, точки зрения, как и с конструктивной, так как потребление металла в ходе современных войн поистине невероятно
Это замечание к тому же согласуется и с той. особенностью, о которой рассказывается в еврейской традиции: в самом начале, когда использование камней было разрешено в некоторых случаях, таких, как строительство алтаря, тем не менее уточнялось, что эти камни должны быть «цельными» и "не тронутыми железом"; согласно определениям этих строк, в меньшей степени настаивается здесь на факте запрета обрабатывать камень, чем применять металл; следовательно, запрет, касающийся металла, был более строгим, в особенности для всего того, что было специально предназначено для ритуального использования. Следы этого запрета можно еще наблюдать, когда Израиль перестал быть кочевым и строил или заказывал строить постоянные здания: когда строился Храм в Иерусалиме, "на строение употребляемы были обтесанные камни; ни молота, ни тесла, ни всякого другого железного орудия не было слышно в храме при строении его". В этом, однако, нет ничего исключительного, и в этом смысле можно было бы найти множество соответствующих свидетельств: так, во многих странах существовало и еще даже существует нечто вроде частичного исключения из общины или, по крайней мере, «отстранения» по отношению к рабочим, имеющим дело с металлом, в особенности, кузнецам, ремесло которых к тому же часто ассоциировалось с практикой худшей и опасной магии, вырождающейся в большинстве случаев в конце концов в простое колдовство. Однако с другой стороны, металлургия в некоторых традиционных формах была, напротив, особенно почитаема и даже служила основанием для очень значительных тайных организаций; мы ограничимся упоминанием в этом отношении примера Мистерий Кабиров, не имея, впрочем, здесь возможности останавливаться на этом предмете, очень сложном и слишком далеко уводящем; сейчас следует отметить, что металлургия имеет одновременно и «священный» аспект и «внешний», и по сути, оба аспекта происходят от двойного символизма, присущего самим металлам.