учения, упрощая их и оставляя в них только самый внешний смысл, или же их претензии совершенно не оправданы. Во всяком случае, здесь имеется вторжение современного духа в то, что ему радикальным образом противоположно по определению, и легко понять, сколь разлагающими могут быть последствия этого, даже без ведома тех, кто становится, часто с добрыми намерениями и без определенной цели, инструментом подобного проникновения; упадок религиозного учения на Западе и тотальная утрата соответствующего эзотеризма достаточно хорошо показывают, к чему можно прийти, если такой способ видения когда-нибудь распространится до самого Востока; в этом есть достаточно большая опасность, и хорошо было бы на нее указать, пока еще есть время.
Но самым невероятным является тот главный аргумент, который выдвигают эти «пропагандисты» нового типа, чтобы оправдать свои установки: один из них недавно писал, что некогда на распространение определенных познаний были наложены ограничения, но сегодня уже неуместно их учитывать (мы специально цитируем эту фразу текстуально, чтобы нельзя было нас заподозрить ни в каком преувеличении), так как "средний уровень культуры поднялся и умы оказались готовыми воспринять интегральное образование". Здесь также четко проявилась возможность смешения с профанным обучением, обозначаемая этим термином «культура», который стал одним из самых привычных его наименований; это нечто, не имеющее ни малейшего отношения ни к традиционному образованию, ни к готовности его получить; и сверх того, поскольку так называемое повышение "культурного уровня" в качестве своего неминуемого дополнения имеет исчезновение интеллектуальной элиты, то можно сказать, что эта «культура» с точностью представляет противоположность подготовки к тому, о чем идет речь. Однако можно спросить себя, каким образом индус (так как мы цитируем именно индуса) может полностью игнорировать, в какой точке Кали-Юги мы сейчас находимся, дойдя до утверждения, что "время пришло, когда система Веданты может быть полностью опубликована", в то время как малейшее знакомство с циклическими законами, напротив, заставляет утверждать, что время сейчас менее благоприятно, чем когда бы то ни было; и если она никогда не была "доступной для большинства людей", для чего она, впрочем, никогда и не создавалась, то, конечно же, не сегодня она могла бы таковой стать, так как слишком очевидно, что для "большинства людей" никогда не была она еще столь тотально недоступной для понимания. В конце концов, истина состоит в том, что по той же самой причине все то, что представляет собою традиционное знание истинно глубокого порядка и тем самым соответствует тому, что должно заключать в себе "интегральное образование" (так как если это выражение действительно имеет смысл, то, собственно говоря, образование через посвящение тоже сюда должно включаться), делается все более и более труднодоступным, и так происходит повсюду; перед лицом распространения современного и профанного духа совершенно ясно, что иначе и быть не может; каким же образом можно не признавать реальность до такой степени, чтобы утверждать прямо противоположное и с таким спокойствием, как будто сообщается самая неопровержимая из истин?
В случае, который мы только что цитировали в качестве примера, типичного для «иллюстрации» определенного умонастроения, основания, выдвигаемые для объяснения особого интереса, который может сегодня представлять распространение ведантического образования, не менее экстраординарны: напоминают прежде всего о "развитии социальных идей и политических установлений"; но если это действительно «развитие» (во всяком случае, надо уточнить в каком смысле), то это нечто такое, что имеет отношение к пониманию метафизического учения не больше, чем к распространению профанного обучения; впрочем, достаточно посмотреть в любой стране Востока, насколько политические занятия там, где они внедрились, вредят познанию традиционных истин, чтобы понять, что более правильно было бы говорить о непонимании, по крайней мере, фактическом, чем о возможном согласии между этими двумя «развитиями». Мы на самом деле не видим, какую связь могла бы иметь "социальная жизнь" в чисто профанном смысле, который ей придают современные люди, к духовности, для которой она, наоборот, создает одни затруднения; напротив, эта связь была явной, когда социальная жизнь была интегрирована внутри традиционной цивилизации, но как раз современный дух разрушил эту связь или нацелен на ее разрушение там, где она еще существует; тогда чего же можно ожидать от «развития», самой характерной чертой которого является, собственно говоря, сопротивление всякой духовности?
Тот
же автор приводит другую причину: "В то же время, для Веданты дело обстоит так же, как и для научных истин; сегодня больше не существует научной тайны; наука не колеблясь публикует самые новые открытия". Действительно, эта профанная наука создана только для "широкой публики", и с того времени, как она существует, в этом и состоит весь смысл ее существования; слишком очевидно, что она и реально есть не более того, чем она кажется, поскольку мы не скажем, что из принципа, но скорее из-за отсутствия принципа она придерживается исключительно поверхности вещей; разумеется, в ней нет ничего такого, что было бы достойно оставаться в тайне, или, говоря точнее, что заслуживало бы внимания элиты, и кроме того, ей нечего с этим делать. Какое подобие стоило бы установить между так называемыми истинами и "недавними открытиями" профанной науки и положениями таких учений, как Веданта или всякого другого традиционного учения, пусть даже самого внешнего порядка? Это всегда одно и то же смешение, и позволено будет спросить, до какой степени некто, кто это осуществляет с таким упорством, может обладать пониманием учения, которое он хочет преподать; между традиционным духом и современным реально нет никакого согласия, и всякая уступка в пользу второго делается за счет первого, потому, что по существу, современный дух есть лишь отрицание всего того, что собою представляет традиционный дух.