Глава 10. ИЛЛЮЗИИ СТАТИСТИКИ
Выше мы достаточно подробно объяснили, что таким образом упускают все то, что является подлинно существенным, в самом строгом смысле этого слова, и что «осадок», который выпадает от приемов такой науки, совершенно
неспособен объяснить что бы то ни было в реальности; но мы еще немного остановимся на очень характерном аспекте этой науки, который особо четким образом показывает, как она создает иллюзии относительно того, что можно извлечь простые нумерические оценки и к тому же связать их достаточно непосредственно ко всему тому, что мы обозначили в предыдущей главе.
Действительно, тенденция к единообразию, которая распространяется на «естественную» сферу так же, как и на человеческую, ведет к предположению и даже к возведению в своего рода принцип (мы должны были бы сказать скорее в "псевдопринцип"), того, что существует повторение тождественных феноменов, то, что, в силу "принципа неразличимых", на самом деле есть только простая и чистая возможность. Эта идея выражается особенно ясно в распространенном утверждении, что "те же самые причины всегда производят те же самые следствия", что, заявленное в такой форме, является, собственно говоря, абсурдным, так как фактически, в последовательном порядке проявления, никогда не существует ни тех же самых причин, ни тех же самых следствий; и не доходит ли даже до утверждения, что "история повторяется", тогда как истина состоит в том, что существуют лишь соответствия по аналогии между некоторыми периодами и некоторыми событиями? Следовало бы сказать, что сравнимые между собою в некоторых отношениях причины производят следствия, также сравнимые в тех же самых отношениях; но рядом со сходством, которое есть как бы частичное тождество, всегда и необходимо есть различия, так что фактически, речь идет предположительно о двух различных вещах, а не об одной и той же вещи. Правда, эти отличия, поскольку они являются качественными различениями, тем меньше, чем к более низкой ступени проявления они принадлежат, и следовательно, сходства усиливаются в той же мере; так что в некоторых случаях поверхностное и частичное наблюдение позволяет поверить в некоторого рода тождественность; но на самом деле различия полностью не устраняются никогда, что было бы ниже всякого проявления; можно ли будет когда-нибудь полностью пренебречь тем, что следует из влияния без конца меняющихся во времени и пространстве обстоятельств; правда, для понимания этого надо учесть то, что реальные пространство и время, в противоположность современным концепциям, вовсе не есть только гомогенные вместилища и модусы чистого и простого количества, но что также существует и качественный аспект временных и пространственных определений. Как бы то ни было, позволительно спросить, каким образом, пренебрегая различиями и отказываясь их видеть каким-либо образом, можно претендовать на построение «точной» науки; строго и фактически точной может быть только чистая математика, потому что она поистине относится к области количества, и всякая иная современная наука в этих условиях может быть и есть только лишь ткань более или менее грубых приближенностей, и так обстоит дело не только в области приложения, где все вынуждены признать неизбежное несовершенство средств наблюдения и измерения, но также и с самой теоретической точки зрения; нереализуемые предпосылки, которые представляют собою почти все основание «классической» механики, которая сама служит базой всей современной физики, могли бы нам дать здесь множество характерных примеров.
Идея каким-то образом основать науку на повторении обнаруживает еще одну иллюзию количественного порядка, которая состоит в убеждении, что только накопление большого числа фактов может служить «доказательством» для теории; однако очевидно, если немного поразмыслить, что факты одного и того же рода существуют в неопределенном множестве, так что никогда нельзя констатировать все, не учитывая, что одни и те же факты вообще так же хорошо согласуются со множеством различных теорий. Могут сказать, что констатация возможно большего числа фактов дает по крайней мере большую «вероятность» теории; но это значит, что таким образом никогда нельзя прийти ни к какой уверенности, и следовательно, провозглашаемые выводы никогда не имеют ничего «точного»; это также означает признание совершенно «эмпирического» характера современной науки, сторонники которой приписывают «эмпиризм» познаниям древних, тогда как верно совершенно противоположное, потому что эти познания, истинную природу которых они полностью игнорируют, исходили из принципов, а вовсе не из экспериментальных констатации, так что можно сказать: профанная наука построена в точности противоположным образом по сравнению с традиционной наукой. Наконец, сколь ни был бы недостаточен «эмпиризм» сам по себе, эмпиризм современной науки далек от того, чтобы быть