Сцена была пропитана ужасом и стыдом.
Гарри чувствовал себя в какой-то мере ответственным за то, что позволил Рону выйти из-под контроля.
Уизли злился на себя за то, что его застукали на вершине кучи дерущихся конечностей, что, очевидно, выдавало, что он был зачинщиком.
А Драко ненавидел себя за то, что потерял самоконтроль и выложил слишком много информации о своем времяпрепровождении с Гермионой и о тайных обстоятельствах их первого поцелуя, когда она еще была Психеей. Он позволил своему гневу вырваться наружу и оказался втянутым в глупую драку.
А потом Грейнджер увидела метку
Малфой разжал пальцы на шее Рона и толкнул его, возвращая длинный черный рукав на место. Уизли отдернул руку от тела Драко, как будто метка была заразной, и он мог подхватить ее. Гарри, возможно, и сам не заметил, как наклонился ближе к метке: его пальцы потянулись к выступам обугленной плоти, пока Малфой не убрал ее подальше.
При виде метки Гермиона вздрогнула, потеряв дар речи, но все услышали тихий вздох
Именно Луна, наконец, попыталась взять в свои руки управление комнатой, руководствуясь собственной версией здравого смысла.
О, боже! Если вы настолько не ладите, может, Драко лучше переночевать в мансарде? Я могу занять его место здесь. Рон же не нападет на меня. Да, Рон?
Это было встречено хором с вариациями на тему «Ни за что!»; каждый считал необходимым высказаться, желая обсудить что-нибудь, кроме того, что они только что увидели на руке Малфоя.
Нет, Гермиона не позволит никому из нас спать с ней наверху, кроме тебя, Луна, сказал Рон, громче остальных. Особенно когда она в этом откровенном наряде! Вообще-то, Гермиона, мы нашли твою расшитую бисером сумочку, так что у тебя есть и собственная пижама, а не ЭТО!
Я буду носить то, что хочу, и спать там, где хочу, прошипела Грейнджер в ответ; ее интонация была пропитана вызовом и она четко разделяла слова. И с кем хочу, Рональд!
Драко вздрогнул.
Смелое заявление, Грейнджер.
Гарри пришел в себя, глядя на странный, неисправный Люмос.
Что не так с твоей новой палочкой? Она ведет себя так, будто вот-вот взорвется.
Это то, о чем я тебе и говорил, ответил за нее Драко.
Поттер зажег свою новую палочку бывшую Малфоя, чтобы Гермиона смогла погасить палочку Беллатрисы.
Не волнуйся. Я разберусь с этим, сказала она, обращаясь к Гарри, но не сводя глаз с Малфоя. У нас есть парочка идей, которые могут помочь. Драко может начать изучать их завтра.
Гарри вздохнул с облегчением, услышав, что кто-то еще, наконец, говорит разумно и помнит об их миссии.
Отлично. А теперь, ради всего святого,
давайте спать. Я умираю от усталости.
Послышалось ворчание и шарканье, когда все направились к своим кроватям все, кроме Драко.
Когда остальные улеглись, а Гарри погасил свет, Малфой бросился за девочками, которые поднимались по крутой узкой лестнице к мансарде. Он врезался в Гермиону в темноте как раз в тот момент, когда она на ощупь спускалась к нему по лестнице.
Драко схватил ее, чтобы не сбить с ног, держа за запястья обеими руками, а потом их пальцы оказались переплетены между собой.
В маленьком пространстве они могли слышать дыхание друг друга, но какое-то время никто из них не произносил ни слова.
Спустя время Гермиона накрыла ладонью его левое предплечье. Сквозь тонкую ткань рукава она провела большим пальцем по изогнутому, приподнятому внешнему краю метки. Малфой вздрогнул и инстинктивно попытался отдернуть руку, но Грейнджер предвидела это и не отпустила, пока он не выдохнул.
Когда Драко расслабился, она скользнула рукой вверх по его плечу, подальше от метки, и скрестила запястья у него на шее, притягивая его ближе.
Гермиона вздохнула, уткнувшись ему в шею, и прошептала:
Я ведь знала, про ее существование. Гарри видел ее в ту ночь на Астрономической башне, да и ты сам признался во вторую ночь с Психеей, когда ты опрокинул меня на спину, прижав к земле, и поднял мои руки над головой. Даже сейчас он почти улыбнулся при воспоминании. Она попыталась разглядеть в темноте его лицо. Я справлюсь с этим, не переживай.
Малфой застонал, когда, наконец, заговорил.
Все равно, мне жаль. Я осознавал, что когда-нибудь ты ее увидишь, но не хотел, чтобы в первый раз все было именно так. Я планировал, что скажу, когда настанет момент. Предполагалось, что, по крайней мере, это будет наедине, без криков Поттера и Уизли, которые будут в это время лапать меня.
Грейнджер стояла на ступеньку выше него, так что их лица были на одном уровне, ее лоб касался его лба.
Может, и к лучшему, что так получилось, сказала она. Как всегда говорила моя мама, «просто сорвите пластырь».
Драко озадаченно замолчал.
Что это значит?
Лейкопластырь? Пластырь?
Что-то было заклеено?
Гермиона рассмеялась.
Неважно. Это маггловская поговорка о том, что нужно делать болезненные вещи быстро и сразу и, конечно, без магии.
Слово «больно» сказало ему все, что Малфою нужно было знать. Она почувствовала, как он осунулся, обескураженный мыслью о том, что они только что причинили друг другу боль.
Ее руки переместились с его шеи на плечи. Хотя Драко и был расстроен, у него перехватило дыхание, когда ее ладони, обе, словно в зеркальном отражении, прошлись по его груди, под мышками и остановились на спине. С того места, где Грейнджер стояла на верхней ступеньке, наклонив голову, она легко нашла его губы своими и нежно поцеловала. Как бы он ни был встревожен, его реакция была быстрой, и его губы ответили на поцелуй. До сих пор руки Малфоя безвольно свисали по бокам, но теперь они обвились вокруг нее, скользя по уже знакомой тонкой белой ткани, дурацкой материи, единственной преградой к ее телу.