А ты? Ты ведь являешься кровным наследником поместья, не так ли?
Драко пожал плечами.
Да, но невозможно предугадать, кому из нас предпочтет подчиниться дом. Поместье словно живое, обладающее разумом. Так что, пожалуйста, не рискуй.
Конечно, не буду, пообещала Грейнджер. Я не знаю, куда мы пойдем дальше, но поверь мне, твоя «гостиница» для Пожирателей смерти не кажется привлекательным маршрутом.
Договорились, Малфой заставил себя улыбнуться. Тогда, до завтра?..
Да, до завтра
После полуночи во сколько? Часа в два? Три?
Три было бы идеально
* * _ ? ? ? _ * *
Позже, в палатке, драма из-за воссоединения с Роном оказалась поставлена на паузу: после нескольких дней беспокойных поисков друзей, он заснул, как убитый, а Гермиона осталась сидеть за столом, высушивая его промокшую одежду.
Она смотрела на Уизли.
Он лежал на животе на своей старой койке в другом конце комнаты, его рука свисала с края узкого матраса, костяшки пальцев касались пола, а веснушчатые плечи виднелись из съехавшей головины футболки. Плечи, в которые Грейнджер раньше прятала лицо, когда ей казалось, что мир слишком несправедлив, чтобы выносить его, снова были в пределах досягаемости, как будто Рон и не бросал их с Гарри
Он не просил ее позаботиться о его мокрых вещах. Вместо этого сам развесил их на стульях и столбах палатки, довольный тем, что теплый воздух внутри высушит все естественным путем, хотя и медленно. Но вид их, растянутых повсюду, был таким небрежным, таким неряшливым, таким рональдским, что она не могла этого вынести. И теперь, когда Рон так кстати появился с запасной палочкой для Гарри, у нее снова была собственная, и Гермиона могла делать с ней все, что захочет. Например, сушить одежду парня, который когда-то ей очень нравился
Если бы она была честна с собой, то могла бы признать, что ей было стыдно за то, как она поприветствовала Рона, после того как Гарри привел его обратно в их палатку. Уизли стоял перед ней в свете фонаря, тихий и смиренный. Его обычно расслабленная спина была напряжена от волнения; лицо покраснело больше обычного, а губы посинели от холода, но он криво улыбнулся, с надеждой глядя на нее, когда Грейнджер приблизилась к нему. Он даже поднял руки, чтобы она бросилась в его объятия
Гермиона хотела отреагировать безразлично, но не осталась равнодушной, совсем нет. Голубые глаза Рона смотрели на нее из-под рыжих ресниц, и это были усталые глаза, все еще немного покрасневшие от слез, вызванных извинениями, которые он только что принес Гарри. И, несмотря на все сильные, трудные переживания этой ночи, эти глаза заблестели при виде нее.
Рональд Уизли любил ее. Он был ужасен в проявлении своей любви к ней, но все равно любил.
И именно тогда Грейнджер ударила его. Она даже забыла о том, что Драко бы это не понравилось, и била Рона до тех пор, пока Гарри не воспользовался ее же собственной палочкой, чтобы создать между ними щит. Обида Гермионы вспыхнула с новой силой: она больше не доверяла Уизли и не хотела, чтобы он был рядом, но ее реакция на него свидетельствовала
также и о силе их связи; о том, как много он все еще значил для нее.
Это коктейль эмоций и чувств заставил ее чувствовать себя неловко, но с этим оставалось только смириться.
А потом прозвучала история о том, как Рональд услышал ее голос в делюминаторе Грейнджер вспомнила, как произносила его имя вслух без тоски или особой нежности; она сказала это только для того, чтобы напомнить Гарри про сломанную палочку Уизли, которая не подлежала ремонту...
«А Теперь Рон делает из этого любовную историю?»
Гермиона подумала о Драко. Она понятия не имела, почему делюминатор Малфоя всегда переносил его туда, где были они с Гарри, в то время, как прибор Рональда не работал так же даже после того, как они произнесли его имя.
«Должно быть, Снейп наложил чары на делюминатор Драко? Но зачем? И как?» У нее не было версий, но теперь, благодаря Рону, Гермиона хотя бы знала, что если профессор снимет чары, то она сможет переориентировать Драко на себя, просто произнеся его имя. И он найдет ее А значит, до тех пор, пока Снейп позволит Малфою сохранить делюминатор, сам прибор, даже без наложенных чар, она не потеряет его. Не таким образом. Еще нет.
Уизли заворочался на своей койке и лег на спину, причмокивая губами и вздыхая во сне.
«Он скоро проснется, и я не позволю ему застать меня за сушкой его одежды», решила Грейнджер. Она встала, поплотнее закуталась в пальто и заварила себе чаю.
* * _ ? ? ? _ * *
Ты рано вернулся.
Это был Люциус Малфой, ожидающий своего сына в комнате стоя у камина. Напротив него, в двойном кресле, сидел Северус Снейп. За окном было еще темно.
Драко кивнул им обоим, снял плащ и отправил его в шкаф вместе с делюминатором, все еще находившимся в кармане.
Поскольку у меня нет лишнего времени на интриги Малфоев, то давай его сюда, начал Снейп, вставая.
Малфой хлопнул ресницами.
О чем вы, сэр?
Твою игрушку, прорычал Люциус, не строй из себя дурака. Отдай ее, и пусть новый директор уходит. Мы итак причинили ему большие неудобства из-за твоих выходок.
Северус поднял руку, чтобы успокоить Люциуса. Его темные глаза сузились, а затем расширились. И Драко, мгновенно поняв причину, отреагировал, задействовав все свои силы окклюменции. Он покачнулся от усилия, но устоял на ногах.