В ярости Поттер, поддавшийся влиянию Волдеморта, сломал свою палочку надвое, и осколки повисли на тонком пучке перьев феникса, когда он маниакально расхохотался.
Было слишком поздно, но Гермиона все-таки заставила его оцепенеть, чтобы остановить невменяемое буйство, и Гарри упал на спину в снег, все еще сжимая сломанную палочку.
Заклинание маски затемнило его глаза, и она подкралась ближе. Вид сломанной палочки был достаточно душераздирающим, но вид тела Поттера был страшнее: оно буквально превратилось в месиво, израненное змеей, с которой он боролся за свою жизнь. Его лицо было покрыто порезами от окон, зеркал и фарфоровой посуды, которые рептилия разбила в отчаянной попытке защититься. И, что хуже всего, его рука была в крови от укуса змеи. Грейнджер едва сдержала крик ужаса.
Тело Поттера было жестким и тяжелым, чтобы двигаться, и, возможно, ему было слишком больно. С помощью заклинания левитации, она вернула его в палатку и уложила в постель. Гермиона понимала, что не было никакого смысла начинать лечение, пока на шее Гарри оставался крестраж: она потянулась к цепочке, но та, похоже, зацепилась; Поттер застонал сквозь стиснутые зубы, когда Грейнджер потянула сильнее.
Ей потребовалось снять с него рубашку через голову, ожидая каких-то новых ужасных открытий, и они не заставили себя ждать: ребра и живот Гарри были сильно повреждены из-за того, что змея сдавила его, а крестраж буквально прирос к коже над грудиной, как будто змея специально вдавила его в юношеское тело.
Крестраж следовало вырезать. Вместе с куском плоти, судя по всему.
Гермиона вздрогнула.
Для этого можно было использовать разделяющее заклинание, и, едва она начала произносить его, Поттер истошно закричал, а из глаз Грейнджер полились слезы.
Когда медальон отделился, его задняя сторона была окровавлена и вызывала отвращение. Гермиона не могла заставить себя надеть его, не в том состоянии, в котором он был. Она убрала крестраж в сумку и взяла из нее пузырек с настойкой душицы, чтобы обработать открытую активно кровоточащую рану, слава звездам, что сам Гарри не мог этого видеть.
Грейнджер перевела взгляд на укус.
«Если бы эта рана была такой же, как у Артура Уизли два Рождества назад, то Гарри был бы уже почти мертв, подумала она, но Волдеморт снова и снова повторял, что должен убить Гарри сам. Именно так ведь говорили Пожиратели смерти, преследуя нас в Департаменте тайн? Змея кусала не для того, чтобы убить Гарри. Этот укус был другим!»
Гермиона была уверена в этом почти уверена.
Она обработала
рану и с помощью палочки зашила проколы. А после приготовилась ждать.
Когда крестраж был снят, Гарри успокоился. Грейнджер натянула одеяло ему до подбородка, но оставила волшебную тень на глазах на месте; его рычание все больше походило на хныканье, детское, по-новому разбивающее сердце. Она переделала заклинание окаменения, смягчив его с общего на локальное, удерживая неподвижными только руки и ноги.
Поттер был похож на маленького мальчика, его губы дрожали, когда он плакал. Его нужно было укачивать и утешать. Но Гермиона не могла даже заговорить с ним, ведь влияние Волдеморта все еще было слишком сильно.
Вместо этого она вымыла ему лицо и руки. Большинство порезов Поттера от разбитого стекла в спальне Батильды были не глубокими и уже покрылись тонкими красными полосками намечающихся рубцов. Его неистовство постепенно переходило в изнеможение, и, хотя Гарри не спал, он был неподвижен.
Гермиона перевела дух и принялась промывать собственные порезы. Ей в ладонь попал осколок разбитого фарфора, и она вытащила его пинцетом. Рана была достаточно маленькой, чтобы можно было оправдать растрату на нее их скудеющих запасов настойки, но одновременно с этим слишком большой, чтобы промывать ее только водой.
«Мыло!» вспомнила Грейнджер. У нее было мыло! Потянувшись, она достала из-под подушки маленький кусочек гранатового мыла, который Драко подарил ей вчера. Это было до того, как она узнала, что змея, угрожавшая Малфою в его доме, была гораздо страшнее, чем она могла себе представить из того немногого, что он ей рассказал. Была ли причина сдержанного описания о том, что Малфой защищал ее? Или он защищал змею?
Гермиона подумала о том, что сегодня, пока они с Гарри сражались с рептилией, Драко праздновал Рождество на роскошной вечеринке в поместье, смеялся со своими друзьями и танцевал с хорошенькими девушками, которые могли бы открыто смотреть ему в глаза. А она Все, что у нее осталось от него после этих кровавых событий, лишь инициалы, буква «М», вырезанная жирными прямыми линиями на куске мыла, которым ей пришлось воспользоваться, чтобы спастись. Когда она намочила его и провела по нему своими изрезанными и ободранными руками, буква «М» начала таять, исчезая из виду. Это было неизбежно, но не снижало разочарования.
Стараясь не шуметь, Гермиона опустилась на пол, обхватив себя влажными, пахучими руками, и зарыдала, уткнувшись в колени.
* * _ ? ? ? _ * *
Рождественская вечеринка Малфоев удалась на славу. Она продолжалась почти всю ночь и достигла своего апогея, когда Беллатриса Лестрейндж схватила своего племянника за лацкан пиджака и потащила его из бального зала в кабинет отца. В коридоре она была в бешенстве, неистовствовала, требуя побыстрее все исправить, иначе они все будут мертвы.