- Остальные что?
- Непонятно, тела не опознать, но один из них сын Торстена, скелет детский.
Сиборн разразился отборной руганью и зло пнул валявшееся под ногами тело, будто обвиняя того во всём произошедшем.
- Уберите здесь всё, а мы еще задержимся, - повернувшись к старпому, сказал я.
Моряки выглядели испуганно, а уж если такие закалённые жизнью морские волки чего-то боялись, значит, дела у нас и вправду так себе. Перерыв башню сверху донизу, я всё равно не нашел ничего, что могло бы хоть косвенно указывать на причину произошедшего. Будто и вправду в тела несчастных вселились злые духи, заставившие их поубивать друг друга, а затем и съесть тела.
- Мы проведем погребение, кир, - вызвались братья монахи, как только все останки оказались во дворе.
- Надеюсь, в этом вопросе у нас не возникнет споров? холодно добавил Азиз.
- Только за частоколом. Не хватало еще устроить здесь пожар, - согласился я.
Братья синхронно кивнули, и отправились организовывать погребальный костер на девять персон, встретивших свою смерть в этой лесной чащобе.
- Примите мои соболезнования, сэр Валентайн, - подошел я к угрюмо стоящему над телом своего оруженосца рыцарю.
- Так было угодно Светоносному, - с заметно менее сильным акцентом, отозвался Валентайн, будто наконец смог овладеть собой, - зато теперь мы будем знать, что ожидать от этой проклятой земли, и будем готовы отразить ее посягательства на наши жизни.
- Жаль только, что такой ценой.
- Цена глупости всегда велика. Аэрн был слишком самонадеян и недостаточно умён, чтобы соблюдать осторожность. Лучшее оружие воина не его меч или отчаянная храбрость, а то, что защищает шлем.
- Мудрые слова, - горько усмехнулся я, - надеюсь, этого оружия нам хватит для борьбы с тем злом, что еще встретится на нашем пути.
Рыцарь больше не проронил ни слова, все так же неотрывно глядя на своего погибшего оруженосца. Валентайн вызывал у меня уважение, чего не скажешь об остальных ренегатах, которых мне приходилось встречать по долгу службы. Я не слишком много за всё время нашего знакомства успел узнать об этом человеке, но своим спокойствием, рассудительностью и умом рыцарь умел блистать, даже не открывая рта. Десять лет тому назад после поражения в войне с легионами, эти рыцари, будучи пленниками, прониклись идеями и духом Антартеса покровителя империи, и вскоре отреклись от своей старой веры. Таких людей Орден принимал с распростертыми объятьями, и целый корпус ренегатов уже многие годы служил в рядах воинов Ордена, сражаясь против своих бывших собратьев со всей отчаянностью и ненавистью, на какую обычно способны предавшие. И хотя почти все они истово верили в правильность своего поступка и новообретенного бога, благородства им это не добавляло. Единственное, что оставалось бывшим рыцарям вера и вечный бой с врагами Ордена. Иерархи церкви всегда умели заставить людей верить в то, что им необходимо и беспрекословно подчиняться людям в белых мантиях.
Именно на этом зиждилось их бесконечное могущество. И даже сэр Валентайн, сколь умен бы он ни был и прозорлив, пройдя через жернова святой братии, стал верным воином Антартеса и слугой Ордена.
Найденными на хуторе топорами, воины быстро нарубили сухих деревьев и соорудили огромный погребальный костер, достойный королей. Через несколько минут, подпитанное земляным маслом, пламя взметнулось в звёздное небо, разгоняя кажущуюся бесконечной тьму этой ужасной ночи.
Братья-монахи, облачившись в свои белые одежды, заунывно пели молитвы, вознося то ли хвалу светоносному богу, то ли прося у того покоя для загубленных душ. Я так и не удосужился выучить этот древний и сложный церковный язык, и лишь делал вид, что смиренно внимаю словам святых текстов. Едва догорели последние угли, как природа снова взялась за старое, и кроны деревьев содрогнулись шквалистыми порывами ветра, а небеса принялись исторгать потоки воды и снега на наши головы. Моряков разоружили и заперли в подсобных помещениях донжона, но те, как ни странно, даже не выказали своего недовольства, равно как и их капитан. Видимо, шок от увиденного сломил их волю к сопротивлению, и потому никто не стал оказывать сопротивления воинам самого Антартеса. Я раздал последние указания и, убедившись, что всё устроено как нужно, бросил свой теплый плащ на кушетку в предбаннике, показавшимся мне самым уютным местом во всём убежище, приготовился как следует выспаться перед завтрашним переходом. Едва коснувшись головой импровизированной подушки из моей рубахи, я погрузился в темные в тревожные сновидения.
***
Вокруг сплошная тьма. Настолько густая, что ничего не видно уже на расстоянии вытянутой руки. И холод, пробирающий до костей. Я сплю, или это происходит на самом деле? Последнее время границы так размыты. Все чувства будто реальны, но в то же время смазаны пеленою сна.
Изо рта вырывается скомканное судорожное дыхание и облаками пара уходит куда-то в темноту надо мной. Здесь будто нет ничего, а я лишь парю в пустоте в самом сердце бездны. Но вот эта бездна оживает и, двигаясь неспешно и лениво, постепенно обретает форму. Я нахожусь там же, где и уснул, на проклятом хуторе, вот только вокруг ни души, не горит ни один факел, и стража не несет караул у костра. Здесь только страх, холод и тьма.