- Когда-то, по поверьям людей долины, в пузыре дыхания Творца, спящего в это время в водах на дне Мирового Океана, обитал дух, подобно другим духам в их собственных пузырях, поднимающихся на поверхность - голос Мелиссы лился подобно воде горного ручья, так же весело и звонко, и я невольно заслушивался им, иногда теряя нить повествования и стало ему очень скучно в этом нескончаемом пути к поверхности, решил он создать по подобию того, как создавал миры сам Творец, свой собственный мир. А поскольку дух этот сам был частью Бога, его дыханием, то и обладал частью его силы
- А сколько тогда духов наплодил Творец за время своего бытия, если каждый пузырек его дыхания отдельная сущность? не смог удержаться я.
- Столько, сколько звезд на небе. Люди долин верят, что каждая звезда солнце другого мира, то есть пузырька воздуха, в котором он заключен, а пространство меж ними, видное ночью темные воды Мирового Океана.
- Интересно было бы взглянуть на мир Творца, каким его представляют эти дикари, вот уж, наверное, презабавное зрелище. Извини, рассказывай дальше, - опомнился я.
- Так вот. Для создания своего мира, дух этот, называемый Арри, то есть, дыхание, в переводе с диалекта кеметов, опустился до самого дна и взял его твердой поверхности, дабы создать Хвилею и Близнецов, младших братьев ее, которых видно только по ночам. Сам же Арри стал небесным светилом, беспрестанно снующим вокруг своих творений и наблюдающих за ними. Но была земля пустынна и бездушна, тогда Арри часть себя отдал, дабы эту жизнь создать, большую часть себя, и более не в силах был вмешиваться в дела своего творения, оставаясь ныне только безмолвным наблюдателем. Из духа его произросли травы и деревья, появились звери и птицы, в последний же момент созданы были люди по образу и подобию Творца, которого так любил Арри и частью которого он являлся, дабы восхвалять своим существованием Бога, воплощая образ его, и создавать самим свои миры, повторяя бесконечный цикл творения.
Мелисса на минуту замолчала, будто обдумывая сказанное, и как-то туманно смотря поверх моей головы. В такие моменты меня так и подмывало окликнуть ее, выдернув из мира внутренних грез, но я всегда сдерживался, как бы ни хотелось мне услышать продолжение.
- Всегда есть какое-то «но», в чем же здесь подвох?
- Ни в чем. Арри дал людям облик Творца и желание создавать, и больше ничего. Нет никаких заповедей, нет ни Чертогов Боли, ни Чертогов тишины. Люди, умирая, перерождаются вновь, то травой, то деревом, то зверем, то снова человеком. Всё обращается во прах и рождается снова, бесконечный цикл творения, как я уже и говорила.
- И как они, в таком случае, относятся к имперскому богу? Как объясняют они его силу и силу тех, кто наделен его властью?
- Они для кеметов средоточие Арри, укравшие у других созданий часть его духа и потому способные менять мир сильнее прочих живых существ. А тот, кто сможет поглотить весь дух его на земле, обратится вновь самим
Арри, повторив цикл творения.
- Какой ужас, на месте этих несчастных дикарей я, должно быть, страшно боялся бы перерождаться, если есть вероятность воскреснуть каким-нибудь деревом, простояв на одном месте тысячу лет - глупо улыбнулся я, но, наткнувшись на серьезное лицо Мелиссы, тут же стер улыбку с лица. Слишком уж серьезна она относилась к фольклору и истории, чтобы адекватно воспринимать безобидные шутки.
- По крайней мере, это не звучит так же глупо, как истории из Книги Антартеса, в этом есть какой-то смысл, - немного обиженно, ответила Мелисса, так что я готов был поклясться, будто она и сама уверовала в сказки полудиких кеметов.
- Занятно слушать такие речи от племянницы инквизитора.
- Иногда мне кажется, будто и дядя утратил свою веру. Здесь, в Ауревале, люди молятся самым разным богам, верят в разные обычаи и приметы, так что не удивляйся тому, что творится на улицах города, и тому, почему инквизиция не жжёт здесь костры круглые сутки.
- Постараюсь не удивляться. Однако относительно старика Августина у меня никогда не будет сомнений: этот человек имеет железные принципы и веру.
- Железу свойственно ржаветь, - пожала плечами Мелисса, - впрочем, ты прав. Дядя гораздо крепче, чем может показаться.
Минутная обида тут же сползла с ее лица, уступив место прежнему теплу. Мелисса впитала в себя всю сущность Ауреваля, сам дух этой непокорной и суровой земли, и оттого ревностно защищала каждую ее историю и божество, живущее, казалось, в каждом дереве и под каждым камнем. Здесь, на окраине мира, сохранилось всё то, что империя уничтожала на протяжении сотен лет, здесь до сих пор верили в дриад и оборотней, в кобольдов и вурдалаков, троллей, огров, драконов и фей всех мифов мира, привезенных сюда золотоискателями со всех уголков земли. И потому забавно слушать всё это мне выходцу из самого сердца просвещённой столицы, где так сильна была мощь Антартеса, что долгие годы всех несогласных и неугодных этому могущественному и беспощадному богу сжигали на кострах сотнями и тысячами, выкорчевывая семена ушедшего мира и создавая новый.
- Расскажи мне еще что-нибудь, - любуясь Мелиссой, просил я.