Но именно такие подростки, кому нужна живая схватка, и выпадают из системы воспитания на большой земле. Как быть тем, кто жаждет настоящего боя?
Единственный талант, который не могут раскрыть на большой земле, это талант бунтаря.
«Мы душим любую такую возможность. Загружаем физкультурой, но не даем заняться большим спортом спортом сражений и побед. Позволяем иногда играть в военные игры. Но не поощряем военной службы по-настоящему. Мол, это занятие только для выходцев из социального квартала. Будто проливать кровь врагов это дикое ретро. Мы погрязли в своем интеллектуальном снобизме! Мы слепы, Март! Слепы и глухи. Не все в жизни крутится вокруг науки и поэзии. Человеком человека делают мозги, это правда. Но живым человека делают инстинкты. Самые низменные животные инстинкты. Потому что нельзя оторвать человека от его животного начала!»
Он начал мысленно набрасывать проект. Сеть военно-спортивных лагерей. Можно на большой земле. Можно в социальном квартале. Даже лучше в социальном квартале. «Пусть ребятки хлебнут воздуха пустыря!» Наставниками должны быть такие, как Борис. Бывшие военные. Или бывшие профессиональные спортсмены. Обязательно только выходцы из социального квартала.
Перевоспитывать хулиганов должны хулиганы, сумевшие повзрослеть.
«А может, такие, как Борис, родились не в своем времени?»
Вот и чувствуют себя неловко в царстве спокойного интеллекта.
Хорошо погуляли, спасибо, что вытащил, сказал Борис-Рэмбо, когда до школы оставалось рукой подать. Надо как-нибудь повторить. А то я размяк, теряю хватку. Грубо отработал, можно было сделать все изящней. Да, кстати, в следующий раз надо взять вторую бандану для тебя.
Зачем?
Для безопасности. Они же тебя чуть не убили. Возьми чуть правее, и все я без работы.
Марта прошиб холодный пот. Камень! Он ясно осознал, что промелькнувшая тень была камнем. Смерть буквально просвистела в нескольких сантиметрах рядом.
Но как они пробили защиту?
Придумали новую тактику. Собственно, почему они на нас и напали: хотели проверить новый прием.
Про э верить? Язык словно потерял гибкость и перестал слушаться Марта.
Да, проверить. Понимаешь, война дело творческое. Мы придумываем защиту. Они придумывают, как ее преодолеть. Борис-Рэмбо говорил с усталым спокойствием, без привычной иронии, и потому не был похож на себя обычного.
Видимо, еще не отошел окончательно от боя.
Потом сходимся и смотрим, кто кого перехитрит. В этот раз им почти удалось поймать меня. Нас. Э-э, тебя.
Похоже, его задела не сама схватка, а пропущенный камень. Удар пришелся по профессиональному самолюбию.
Я, конечно, пижонил, рассуждал он, мысленно прокручивая свой промах и анализируя, чтобы извлечь урок. Но не настолько, чтобы пропустить плюху. А я ее пропустил. Сейчас буду думать, что изменить в своей тактике. Добавлю
каких-то систем дронам. И надо доложить в службу безопасности о новом приеме. Хорошо, что мы ограничиваем им доступ к технологиям, а то были бы большие проблемы.
Марту захотелось побыстрей дойти до школы и спрятаться в безопасную тишь офиса. Но он сдержал себя, стараясь не показывать виду. Чтобы отвлечься от навязчивых воспоминаний о камне, Март заставлял себя думать над новым проектом. Вот сейчас они дойдут до школы, и надо сразу же писать обоснование.
Сразу же!
Скорей бы дойти
Так и начать: «Помещение трудных подростков в стрессовую ситуацию может оказать благотворное воспитательное воздействие». Сухо, но ничего.
Что ж так долго тянутся метры?!
Камнем летящая смерть. Смерть обратилась в камень. Нет-нет: «Под управлением людей, прошедших суровую школу жизни (социальный квартал, армия и боевые действия, большой спорт), подростки смогут перенаправить накопившуюся в них негативную энергию на преодоление экстремальных ситуаций. Освобожденный от давления негативной энергии разум подростка сможет выработать приемлемые обществом жизненные ценности и ясные ориентиры». Не пойдет. Заумно и казенно. Смысл размывается. Надо четче выразить мысль.
Все-таки ужасная была идея гулять по социальному кварталу
11-начало.
Неужели правда?!
Она несколько раз прослушала послание. Вдруг ошибка. Не показалось ли? Нет, все точно. Именно ее. Именно мастер-учитель.
Надо идти.
Нет-нет, надо бежать со всех ног!
Нет, надо идти спокойно.
Она появилась в приемной на десять минут раньше. Хотя собиралась явиться минута в минуту. «Наверное, лучше прийти точно. Он должен любить точность. В любом случае лучше быть точной», рассуждала Ника. Но холодеющие ноги сами несли в представительство Службы поиска и развития талантов раньше графика.
Может, постоять рядом в коридоре? Походить вокруг, подождать, пока придет время.
Да, лучше подождать.
Нет, лучше не светиться.
Как только дверь приемной открылась, на Нику уставились красные датчики дронов. Серебряные столбы вопросительно склонились к ней. Она сделала шаг вперед. Потом еще шаг, и еще. Дроны не шевелились и продолжали ее разглядывать. «Может, надо что-то им сказать?»
Дроны с легким жужжанием отклонились от нее, позволяя пройти.
«Вообще, вы знаете, со временем телевидение перевернет жизнь всего человечества, услышала Ника голоса с настенного экрана: показывался какой-то старый-старый фильм. Ничего не будет. Ни кино, ни театра, ни книг, ни газет, одно сплошное телевидение».