Что она собиралась сделать, я так и не узнала. Марина, как птичка, вспорхнула и улетела... Около двенадцати часов она выскочила из лифта с букетом роз, подбежала ко мне вся раскрасневшаяся и спросила на ходу:
"Наш герой не приходил?"
"Нет!" - ответила я, а сама, как поглядела на букет роз, все поняла... Я спросила Марину: "Где вы достали такие редкие розы?" И знаете, что Марина ответила? Она обошла все магазины и нигде не нашла цветов. Тогда поехала в Ботанический сад и там сказала, для кого нужны цветы. И вот ей нарезали букет роз...
Я часто вспоминаю эти розы, Марину, с которой больше не пришлось встретиться. Вспоминаю не как приятный случай, происшедший в моей жизни, а как проявление безграничной любви нашего народа к воинам, ко всей нашей Советской Армии...
Я жил одним настроением: как можно быстрее вылететь с попутным самолетом в Ташкент. Но тут неожиданно случилось непредвиденное: заболел. К концу второй недели, когда почувствовал себя лучше, вышел на прогулку, но на улице оставался недолго приближался комендантский час, пришлось вернуться в гостиницу.
Дожидаясь лифта, я стоял под аркой, рассматривая тускло освещенный безлюдный вестибюль. С улицы вошли двое. Их походка показалась мне странной, неуверенной, словно они двигались, поддерживая друг друга
Когда они поравнялись со мной, увидел: пожилой мужчина в штатском костюме ведет под руку светловолосого, невысокого, похожего на подростка армейского капитана. На груди его поблескивала Золотая Звезда Героя, боевые ордена, а на осунувшемся лице, оттеняя бледность лица, чернела повязка. Мне не раз приходилось встречать людей с черными повязками на глазах, но вот слепого летчика, да еще Героя Советского Союза, я увидел впервые.
Один из лифтов опустился. Лифтерша, пожилая женщина, открыла дверь и пригласила войти.
Летчик и его сопровождающий осторожно перешагнули порог кабины.
- Ну вот вы и в лифте, - сказал ему провожатый.
- Спасибо, товарищ, - ответил капитан.
- А может, мне тоже подняться и провести вас до номера?
- Спасибо, товарищ! Не беспокойтесь: до номера я доберусь.
Пожав летчику руку, незнакомец покинул кабину, а я вошел в нее и стал против капитана.
Лифтерша, посмотрев на черную повязку летчика, прослезилась и, закрывая дверь лифта, тихо спросила:
- Товарищ капитан, вам какой этаж?
- Мне? - переспросил он и, повернувшись
на голос, ответил: - Шестой...
Лифт шел на подъем. Не отрывая взгляда, я смотрел на капитана, а он стоял, гордо подняв голову, словно смотрел в безграничную даль родного ему голубого неба и не мог оторваться.
"Слепой летчик! Как это могло случиться?" Мне не терпелось заговорить с ним.
- Товарищ капитан, разрешите с вами познакомиться...
- Кто это говорит? - спросил он.
- Ваш коллега. Морской летчик-истребитель, - и я назвал свою фамилию и имя.
- Очень приятно!.. Кузнецов... Александр. Бывший штурмовик.
Лифт остановился.
- Шестой этаж... - произнесла лифтерша, открывая дверь.
Вытянув перед собой руки, капитан стал искать выход.
- Товарищ Кузнецов, разрешите проводить вас.
- Буду благодарен...
Мы вышли с ним из кабины. У дежурной взяли ключ. Когда я открыл дверь номера, Кузнецов предложил посидеть у него.
Я с удовольствием остался.
Он интересовался моей боевой жизнью, потом я слушал его захватывающий рассказ.
Расстались мы рано утром.
Я вошел к себе в номер, а он полон солнца. Спать не мог. Зашторив окна, сел за стол и записал все, что удалось услышать от капитана Кузнецова, бывшего командира эскадрильи бронированных штурмовиков. Фашисты их называли "черной смертью", а наши солдаты за поддержку с воздуха - летающими танками.
Летчик понимает летчика с полуслова. И для меня не представило труда по коротким, отрывочным фактам из его рассказа до мельчайших подробностей представить все, что произошло с Александром.
Это был обычный боевой день.
Эскадрилья капитана Кузнецова "обрабатывала" немецкие позиции близ переднего края.
Зенитки, автоматы, пулеметы не умолкали, засыпая снарядами и пулями носящихся на малой высоте штурмовиков. Казалось, чудо спасает летчиков в пекле рвущегося металла и ливня пуль. А чуда никакого не было: их защищала надежная стальная броня.
И все же случилось несчастье. Крупный зенитный снаряд прямым попаданием угодил в самолет командира эскадрильи.
Не выдержала сильного удара броня - пробил ее снаряд. Мотор захлебнулся. Пока был небольшой запас высоты, Кузнецов хотел развернуться на обратный курс, перетянуть линию фронта и сесть в расположении своих войск.
Только он ввел подбитый самолет в разворот - рядом пронеслись истребители фашистов. Это были "Мессершмитты-109". Один из них, весь размалеванным черно-желтыми полосами, словно хищник, набросился на самолет Кузнецова.
Фашист надеялся поживиться легкой добычей, но штурмовик энергичным маневром вышел из-под удара. "Мессершмитт" проскочил. Он хотел повторить атаку, но тут на немощь Кузнецову пришли боевые друзья. Огонь их пушек и пулеметов заставил "мессера" уйти на высоту.
Спасли летчики своего командира, а больше сделать ничего не могли... Маневрируя при атаке "мессершмитта", Кузнецов потерял остаток спасительной высоты и садился прямо перед собой, на какую-то маленькую полянку в тылу врага.