- Вот вам доказательство! ВВС - страна чудес. Самолет разбит, а летчик цел... И посмотрите на него, он еще недоволен...
- А чему тут радоваться, товарищ инженер? - с укором ответил я. Допустим, я невредим, а на что похож самолет?
- Самолет? Сейчас тоже осмотрим, - невозмутимо проговорил инженер, подходя к фюзеляжу. - Ну и молодец, капитан! Крылышки ему оторвал как по заказу, даже узлов крепления не повредил. Помята нижняя обшивка... Сущий пустяк...
И, как врач у постели больного, поставил диагноз:
- Завтра вывезем его на аэродром. Подвесим другие крылышки, на вал мотора - новую "вертушку", выправим обшивку, а на следующий день, капитан, пожалуйста, в полет... Самолетик будет лучше нового... Сами знаете, сколько за битого небитых дают!
- Мне кажется, за таких битых арест дают, - не замедлил ответить я.
- Ну что вы, капитан! По-моему, на вас такое не распространяется.
Оставив у самолета охрану, мы сели в машину и - на командный пункт.
Выслушав доклад, командир полка разрешил мне отдыхать двое суток. Окруженный друзьями, я смотрел веселый спектакль москвичей, но тревожная мысль "кто виноват?" не докидала меня.
На другой день сообщили: комиссия установила причину остановки мотора. Техник забыл законтрить штуцерную гайку бензопровода. Гайка от вибрации отвернулась, и бензин из баков дождем вылился на сопки.
Вроде был не виноват. Командование даже отметило выдержку и правильность моих действий в столь сложных условиях посадки. Но я испытывал другое чувство, - забыл о нашем золотом правиле: "Доверяй, но проверяй". Если бы я помнил его, проверил работу техника, может быть, этой аварии и не произошло.
Последний полет
Сентябрь прервал жару дождями. Началась плакучая осень. Над нашим Заполярьем чаще висели свинцово-темные, моросящие облака, чем светило солнце. Все вокруг посерело, выглядело уныло. Зелено-пестрые сопки побила желтизна - предвестница конца короткого северного лета. Даже замшелый гранит сопок изменил цвет: от частых дождей и непросыхающей влаги он выглядел неприветливым, серым. Невысокие коряжистые белоствольные березки, еще не полностью сбросив свой наряд, жалко трепетали поредевшими ржавыми листьями. Только приземистые разлапистые сосны не тронуло время: вечнозеленая иглистая хвоя скрадывала печаль дождливой осени.
Из-за непогоды, низкой облачности, частых дождей резко сократились полеты. Наступила передышка, хотя боевые дежурства и не прекращались.
В моей эскадрилье прибавилось исправных самолетов, однако на всех летчиков их все равно не хватало. Каждый день дежурила половина, для остальных боевой работы не было.
Люди, привыкшие к повседневной напряженной трудовой жизни, порой не знали, куда себя деть. Одни, отоспавшись, читали книги, газеты, играли в шахматы, на бильярде, другие, если не было дождя, гоняли в футбол, но все равно не отдыхали, скорее, томились, стараясь как-нибудь убить время.
Народ скучал. Надо было придумать какое-то занятие, которое бы вывело всех из однообразия аэродромной жизни. У меня родилась мысль: дело осеннее, в сопках много грибов, ягод, куропаток. Быстротекущие речки с хрустальной водой кишат форелью. Вот и занятие для свободных от боевого дежурства: собирать грибы, ягоды, стрелять куропаток, ловить рыбу.
Предложение понравилось. Рыбаки в первый же день принесли ведро серебристой, с красно-черными крапинками на боках форели, грибники несколько ведер ядреных красноголовых подосиновиков и подберезовиков с тугими темными шляпками, ягодники - ведро черники и два ведра клюквы. Только охотники с автоматами вернулись с разряженными патронными дисками и... без куропаток. Охота требовала навыка, а практики у наших не было. Все же и они пришли на аэродром не с пустыми руками. Каждый охотник, как гирляндами, был увешан грибами, нанизанными на прутья.
Первый ужин с жареной форелью, грибами и киселем из черники убедил всех: отдыхать можно с пользой. Теперь уже некогда было скучать, на безделье не оставалось времени.
Появились у нас даже свои соленые, маринованные я сушеные грибы, свое варенье, а что касается форели - она завоевала особую любовь. Эту чудную рыбку теперь ловили все.
Грибы, форель, ягоды, богатые витаминами, разнообразили стол. Народ повеселел, отдохнул и окреп.
Наступила зима. Формировался новый истребительный авиационный полк. Командиром назначили Алексея Маркевича, меня заместителем. Однако командир лечился в тылу, и формирование новой части легло на мои плечи.
Скоро в полк стали прибывать молодые пилоты. Многие из них в ускоренном порядке прошли курс обучения в военных авиационных училищах. Комсомольцы! Они рвались в бой! А подготовка их оставляла желать много лучшего. Пришлось немало полетать с каждым, чтобы привить необходимые боевые навыки.
С первых дней нового, 1943 года полк вступил в число действующих.
Только служить в нем довелось мне недолго...
С наступлением темноты 28 февраля в Мурманский порт причалили три больших океанских транспорта. Они пришли издалека, трюмы их были заполнены ценной военной техникой. Портовикам предстояла тяжелая работа. За ночь при сильном морозе нужно было извлечь из трюмов весь груз - несколько десятков тысяч тонн и затем вывезти его за пределы города, в сопки.