«Очевидно, подумал Витцлебен, мнение Чемберлена о порядочности нашего обожаемого фюрера столь высоко, что он целиком полагается на немецкий перевод. Неужели так изменился мир? Гордый британский лев здесь, в Бергхофе, превращается в податливого котенка. И к тому же ластится британский котик, чья родословная куда как превосходит родословную очень породистой Блонди! Если все назвать своими именами, угодишь в гестапо. Интересно, наши еще не научились подслушивать мысли?»
Витцлебен изменил позу, кресло заскрипело, и Блонди отпрянула от резкого, неожиданного звука на загривке шерсть встала дыбом. Витцлебен усмехнулся и опять потянулся стеком к забавной мордочке овчарки.
На
веранду вышла фройлен Браун. В светлом платье, подчеркивающем стройную фигуру.
Господин генерал, любезно пропела она, отчего вы не идете к гостям? Мы с сестрой стараемся развлечь их, но, видно, они больше привыкли к строгому мужскому обществу. А, ты здесь, баловница она подхватила Блонди на руки, как ребенка, кокетливо посмотрела на Витцлебена.
«Какой дурной тон, подумал генерал, решая, стоит ли принять приглашение, официальным приемом заправляет метресса, фотографии которой еще десять лет назад демонстрировали с витрин все ее женские прелести. Уж лучше б он женился, чем устраивать этот лицемерный фарс с официальным присвоением Браун звания «друга фюрера».
Непременно, фройлен, ответил Витцлебен, как только дождусь своих сотрудников.
Браун улыбнулась, кивнула и ушла.
Неделю назад, 7 сентября, лондонская «Тайме» вдруг опубликовала статью с открытым призывом разрешить наконец чешскую проблему передать Судетскую область Германии. Гитлер тут же начал большие маневры в Силезии, у границ Чехословакии. Чемберлен испугался и поспешил в Берхтесгаден.
«Бедная Германия, вздохнул Витцлебен, зачем поколения моих предков отдавали тебе свой разум и свою кровь? Чтобы в один несчастный день это усатое чучело поднялось над тобой и тебя раздавили, как клопа, с двух сторон сразу. Это не май. Сталин терпел все лето. Теперь он не будет церемониться. К тому же Румыния сама боится, как бы не повторить судьбу Австрии, там уже понимают, вооруженное заступничество русских в чешской кампании будет защитой и для них. А для нас это означает два фронта. И все. А вот и Гизевиус» Витцлебен поднялся навстречу.
У Гизевиуса было приподнятое настроение. Он только что выпил прекрасный кофе по-венски, подкрепился савойским сыром, утренняя поездка по горам сняла тяжесть бессонной ночи. От него пахло французским одеколоном.
Пройдемся? спросил Витцлебен.
Они спустились с веранды в сад. Гизевиус видел, как нервозно крутит генерал свой стек конечно, ему не терпится узнать новости из Лэнгли.
Только четыре слова, сказал Гизевиус. Мы не должны допустить большевизации Европы. Любой ценой. Любой! Нас поддержат. Имя главы было названо.
То имя, о котором мы говорили?
Да. А вам приставка «вице». Что здесь хорошего? Давно тут скучаете?
Со вчерашнего дня, крякнул Витцлебен. Мы встретили премьера вечером в Мюнхене и развлекали наших гостей, как умели. Поезд до Берхтесгадена тянулся три часа, и все это время Чемберлен имел честь наблюдать, как за окнами салон-вагона мелькают встречные воинские эшелоны. Прошли также платформы с зенитками, танками стволы, естественно, были расчехлены. Сегодня для убедительности эти платформы гоняли трижды. Сюда добирались с семи утра. Ночевали внизу. Чемберлен после «спектакля» был белый как мел, пожаловался, что к путешествию по горам не готов. Гитлер встречал его вот на этом месте, Витцлебен постучал стеком о землю. Под руку с фройлен Браун.
Ну и что? Очень по-семейному
Да, усмехнулся Витцлебен, фюрер даже поинтересовался, отчего не прибыла миссис Чемберлен. Как вы думаете, почему, Ганс?
Я думаю, с комической миной ответил Гизевиус, ее крайне напугали наши расчехленные зенитки!
Потом началось представление с взаимными уверениями, брезгливо продолжил Витцлебен. Кто-то что-то сказал о начале новой эры во взаимопонимании, потом о надеждах устранить все недоразумения, о великой цели спасения цивилизации, о восхищении и величайшем уважении друг к другу двух усердных борцов за мир. Пели друг другу так же сладко, как в привычном дуэте с Муссолини. «Я честный маклер!» сказал о себе глава правительства могущественной Британской империи. Вы можете себе представить это, Ганс? Мой отец, граф фон Витцлебен, маклеров не пускал на порог!
Мир деградирует, заметил Гизевиус.
Потом «маклер» предложил уединиться. И вот уже Витцлебен щелкнул крышкой карманных часов, два часа сорок минут длится представление Только в отличие от нас с вами Чемберлен видит его впервые и воспринимает вполне серьезно. Я думаю, Ганс, независимо от исхода переговоров, нужно конкретизировать систему наших действий.
Полагаю, самое верное повести дело в рамках закона. На приказе будет стоять ваша подпись, подписи Гарделера и Бека. Во всяком случае, мне так посоветовали. И я тоже склонен Не уподобляться же нам Гиммлеру, в самом деле! Но нас просили выждать верный момент, когда ситуация обострится до предела.
Это весьма разумно.