Неужели ваше ведомство так плохо работает, усмехнулся Герделер, что позволяет ходить подобным разговорам?
Этот разговор я слышал в Брюсселе, отпарировал гестаповец Небе и перевел взгляд на Витцлебена. Небе знал, что генерал считает необходимым упразднить тайную полицию и ее функции передать военным юристам.
Гизевиус, сказал Герделер, в таком случае заготовьте приказ об аресте Геринга и Гиммлера.
Я внесу в этот список и Гейдриха. Все трое очень опасные и жестокие люди, особенно Гейдрих, который страшен импульсивностью и темпераментом садиста. Ни один переворот не проходит в одну минуту. Но важно, чтобы эти трое были обезврежены одновременно с Гитлером.
Вы, Гизевиус, возглавите новое министерство внутренних дел, вам и карты в руки, вам искоренять наших противников, и чем быстрее, тем лучше, так что Руководите арестом Гейдриха и Гиммлера, как считаете нужным.
Какова судьба моего непосредственного руководителя? Гизевиус задал вопрос с затаенным страхом. Неужели им не нужен Гесс?
Думаю, это определит поведение самого Гесса во время событий, уклончиво заметил Бек. Насколько мне известно, «старина Руди» не во всем согласен с «обожаемым». Этот момент, безусловно, пойдет нам на пользу, когда придется избавляться от ошибок прежнего руководства
и восстанавливать, скажем так, добрососедские отношения с Францией и Великобританией, преследуя нашу главную цель приобретение восточных территорий путем захвата их у русских.
Нам прежде всего нужно подготовить армию вот чем должны заниматься специалисты Генштаба. оборвал Бека Витцлебен. Тогда и поговорим о расширении территории.
Пост канцлера я предлагаю вам, граф, как старшему среди нас, торжественно проговорил Герделер.
Витцлебен улыбнулся:
Или как наиболее последовательному? Я предпочел бы роль военного руководителя, это больше соответствует моим наклонностям и умению. Что касается главы правительства, я полагаю, генерал Бек наиболее достоин. И если этот вопрос решен, позвольте перейти к изложению наиболее серьезных аспектов нашего предприятия. Тактические задачи определяются захватом здания рейхсканцелярии и министерства пропаганды. Устранение Гитлера должно служить началом определенной демократизации страны.
Не слишком ли далеко заходят ваши планы? язвительно спросил фон Витцлебена Бек. Я бы осторожнее поступал с политическим режимом, который внес в нашу жизнь немало полезного.
Этот политический режим убивает многовековую германскую культуру! запальчиво начал Гизевиус, но тут же осекся под взглядом Герделера. Действительно, понял, не время говорить о запрещенных Гейне или Мендельсоне, понял, не сейчас поднимать тему об эмигрантах Фейхтвангере и Манне.
Я начинаю выступление в тринадцать часов, то есть за час до истечения ультиматума Бенешу. Войска ждут моего приказа. Офицеры вполне надежны.
Ручка двери кабинета трижды тихо повернулась это условный знак, который подавал камердинер, когда к дому подъезжала машина с номером, значащимся в секретном списке хозяина.
Дверь широко распахнулась минуты через четыре. Камердинер остался невидимым, и в кабинет вошел улыбающийся адмирал Канарис. Маленький, щуплый, верткий, он танцующей походкой подошел к столу, пробежал глазами приказ об аресте и казни Гитлера, Геринга, Гиммлера и Гейдриха. Усмехнулся. Прочитывая подписи, зорко оглядывал тех, кто их поставил. Взял в руки самопишущее перо, поднес его к листу бумаги и вдруг перевернул в пальцах, надел золотистый колпачок и сунул в карман кителя.
Господа! Только что решено немедленно созвать конференцию заинтересованных держав Германии, Великобритании, Франции и Италии.
Без Чехословакии и СССР?
А при чем тут Муссолини?
Поясняю. Позиция Бенеша и Сталина очевидна. Что же касается дуче, он вызвался стать посредником между Чемберленом, Даладье и фюрером. Таким образом, господа, до войны дело в ближайшее время не дойдет, Канарис опять широко улыбнулся.
Это многое меняет, в замешательстве проговорил Герделер.
Что меняет? возбужденно спросил за его спиной Витцлебен. Преждевременная война отступила, но
А для вас, дорогой Эрвин, у меня есть новость особого рода, Канарис присел рядом с Витцлебеном. Когда завтра главы европейских правительств прибудут в Мюнхен, помимо чешской проблемы будет решаться еще одна. Уже по инициативе Чемберлена. Вильсон передал его предложение о заключении англо-германского соглашения на антисоветской основе.
Если они действительно достигнут такого соглашения, медленно проговорил фон Витцлебен, то, разумеется, сейчас я не смогу начать путч. Он будет преждевременным. Не так ли?
Канарис молча пожал ему руку
XXIV
Премьер-министр Франции Даладье подсчитал: до истечения срока ультиматума Бенешу, фактически до вторжения вермахта в Чехословакию, осталось пять с половиной часов. Мудр был Шотан, распустивший правительство в такие же тяжкие часы истечения ультиматума перед вторжением Гитлера в Австрию.
В кабинет Даладье заглянул взъерошенный министр внутренних дел Альбер Сарро.
Мы совершенно не спали, голос у Сарро был хриплый. У нас нет противогазов для раздачи парижанам. Я говорил Боннэ, нужно немедленно раздобыть миллион противогазов в Англии. У них есть, я знаю. Ответа из Лондона нет?