Наблюдаем за взлетающими самолетами: красиво взлетают! Вот и Жуков пошел на взлет. Небольшими поворотами Иван ставит нашу «пятерку» на взлетный курс сектора газа и штурвал полностью вперед. Самолет, содрогаясь от сотрясающего грохота двигателей, удерживается только на тормозах. В момент отрыва от земли самолета Жукова Иван, мягко отпуская тормоза, заставляет «пятерку», стремительно увеличивая скорость, взлететь.
Действия Ивана направлены на одно: быстрее занять свое место в звене. Мое дело следить за впереди идущими самолетами, включить механизм времени полета часов АЧХО и вовремя, после набора самолетом пятнадцати-двадцати метров высоты, убрать шасси.
Все мы делаем как положено. Все у нас получается. К первому развороту мы уже «впритирку» идем справа от самолета Жукова. Ко второму наше левое звено встало на свое место в девятке Бабурова. Сбор эскадрильи закончен.
Вторая эскадрилья к четвертому развороту также собралась и встала в кильватер нашей: полковая группа в боевой порядок собрана.
Идем по маршруту. Хорошо идем. Высота 5000 метров. Скорость 400 километров в час. По прибору. Истинная скорость почти на сотню километров больше. Пролетаемая местность знакома, неоднократно в этом направлении летать приходилось, наносить бомбовые удары по Кенигсбергу, Хайлигенбайлю и другим объектам противника, расположенным в полосе действий нашей воздушной армии.
Внимательно осматриваем воздушное пространство мы же в небе войны, а в нем нет ни линии фронта, ни своей или чужой территории, враг может появиться в любом месте, в любое время.
По ходу полета провожу навигационные измерения, определяю параметры ветра на высоте полета, уточняю данные на бомбометание: боевой магнитный курс БМК, боевой угол разворота прицела БУРП, угол прицеливания. Последний устанавливаю на прицеле. Одновременно в его механизм ввожу значения скорости и направления ветра. Если мои расчеты верны, то выработанный автоматикой прицела угол прицеливания на боевом курсе будет равен расчетному. Это для контроля. Проверим. Так. Для бомбометания все подготовлено. Прошло пятьдесят минут полета Впереди справа просматривается голубая гладь Балтийского моря. И на его фоне громадный серочерный столб дыма. Это Кенигсберг. А дым это след штурма города-крепости нашими войсками. И пехотой. И артиллерией. И более всего авиацией: ни один, самого крупного калибра, артиллерийский снаряд не создавал столько разрушений, огня и
дыма, сколько полутонные и тонные бомбы, которыми уже несколько десятков дней и ночей бомбардируют мощнейшие фортификационные сооружения в системе обороны этого города наши самолеты, в том числе и самолеты Ту-2. Страшная картина разрушения, даже когда ее видишь с высоты нескольких километров. А на земле?! Пролетели еще пятнадцать минут. Кенигсберг точно в правом створе, на одной линии с ведомыми самолетами правого звена. Внимательно следим за маневрами звена Бабурова и, не менее внимательно, за воздухом. Истребителей противника не видно. Порядок. Выполняем маневр бабуровского звена заход всей группы на начало боевого пути НБП. Впереди, чуть справа, просматривается цель Розенберг, он расположен полукольцом по берегу небольшой бухты залива Фришес-Гафф. Над Розенбергом, несколько ниже нас, гроздья разрывов вражеских зенитных снарядов, через которые девятка за девяткой проходят и наносят бомбовые удары следующие от НБП самолеты других полков. И к НБП с нескольких направлений подходят колонна за колонной девятки бомбардировщиков. Очевидно, бомбардировочный удар по окруженной немецко-фашистской группировке наносит не только одна наша воздушная армия.
НБП характерный ориентир, один для всех. И его требуется проходить точно, секунда в секунду. Что мы и делаем штурманом-то у Бабурова Миха Янин! И в тот же момент, почти одновременно, как по команде, из выхлопных патрубков двигателей самолетов вырываются кольца черного дыма. Это, вслед за Бабуровым, на всю «железку», в режим форсажа перевели двигатели летчики всех самолетов полка. Скорость максимальная.
Как и договорились, я слежу за правой полусферой строя девятки, в основном за самолетом Бабурова, Иван за самолетом Жукова. Мы на боевом пути, самом важном и ответственном участке боевого полета.
Наши мозг и память, слух и зрение, наши чувства боевого товарищества и взаимовыручки, долга и ненависти к врагу, принесшему так много горя всем нам; чувства мужества и, что скрывать, затаенного страха, все наше внимание, наши действия направлены единственно на одно: поразить цель центр порта, который хорошо виден точно по курсу.
Пусть рвутся залпы зенитных снарядов противника. Пусть атакуют нас «мессеры» и «фоккеры», сотрясает самолет лихорадочная дрожь оборонительных очередей крупнокалиберных пулеметов наших стрелков. Пусть даже самолет будет подбит. Все равно мы должны поразить цель.
На боевом пути, да еще в составе группы самолетов, мы не имеем права изменять режим полета, особенно курс, пока не сброшены бомбы и не зафотографированы результаты бомбового удара. Он, боевой путь, короток по времени три-четыре минуты, но тем, кто находится на этом пути, каждая минута кажется часами