Полет к цели проходил нормально, не считая небольшой минут на десять задержки над аэродромом истребителей сопровождения, где группе пришлось «дать» три лишних круга, поскольку с некоторым опозданием нам дали команду по радио: «Сопровождения не будет, все «маленькие» в воздухе, прикрытие над целью».
Что ж делать, неприятно, конечно со своими истребителями как-то спокойнее в воздухе чувствуется, но нужно идти к цели, надеясь на себя, на свои пушки и пулеметы. Тем более что впервые нам предстоит нанести бомбовый удар по объекту, находящемуся на границе «берлоги фашистского зверя», так тогда мы называли оплот фашистской Германии на востоке Восточную Пруссию.
Нам мне и Ивану видно, как Салов, улучив мгновение, внимательным взглядом окинул боевой порядок. Успокоился: все на своих местах! Ободряюще улыбнулся Ивану меня ему не видно: все будет хорошо!
Только легли на боевой курс 270 градусов, оставляя повернувшийся на запад Неман справа, почти параллельно нашей боевой линии пути, как пришлось преодолеть мощную черно-серую завесу зенитного огня. Очевидно, в предвидении нашего авиационного удара, немцы сосредоточили в этом районе много зенитной артиллерии. А мы не имеем права маневрировать, должны выдерживать прямолинейный, как по рельсам, постоянный режим полета, ведь идет прицеливание!
Нас, слава богу, не задело. Вот и бомбы сброшены. Взрывы наших
«тысячных» и «пятисоток» полностью накрыли цель. Ай да Женя Чуверов это его, сегодняшнего саловского штурмана, работа! Молодец!
Разворачиваемся, как и предусматривалось, вправо с резким снижением, осуществляя противозенитный маневр скоростью, курсом и высотой. Но что это?! Вместо разворота на 180°, как должно быть по заданию, для выхода на исходный пункт обратного маршрута, Салов разворачивает группу, в отличие от впереди идущих эскадрилий, только на 90° и выводит ее на линию фронта перпендикулярно Неману, с северным ноль градусов курсом. В чем же дело, почему? Ага понятно: расстояние от Куссена до линии фронта, проходящей по Неману, что на восток, что на север одинаково; но на восточном направлении мы это уже испытали только что сильная противовоздушная оборона противника; значит, на других, в том числе и на северном, направлениях она должна или отсутствовать вовсе, или, по крайней мере, быть слабее.
Так исключительно верно оценил обстановку, принял и осуществил совершенно правильное решение наш ведущий. Ни одного выстрела зениток по нашему боевому порядку не было произведено. А на востоке я специально посмотрел вправо небо было по-прежнему черно-серым от зенитных залпов.
В приказе Верховного Главнокомандующего Командующему 3-м Белорусским фронтом от 10 января 1945 года имеются строки:
«Войска 3-го Белорусского фронта, перейдя в наступление, при поддержке массированных ударов артиллерии и авиации, прорвав глубоко эшелонированную оборону немцев в Восточной Пруссии и преодолевая упорное сопротивление противника, за пять дней наступательных боев продвинулись вперед до 45 километров, расширив прорыв до 60 километров по фронту.В ходе наступления войска фронта штурмом овладели укрепленными городами и сильными опорными пунктами немцев Куссен»
И еще: 20 января 1945 года, там, где река Шешупе впадает в Неман, там, где как раз наши Ту-2 наносили сокрушительные удары по мощной обороне немцев, именно там первые советские солдаты перешагнули границу тогдашней фашистской Германии.
Во всем этом была какая-то доля участия нашего полка, нас, нашего лучшего ведущего майора Салова.
В конце января три экипажа нашей эскадрильи, в том числе и наш, находились в командировке на ставшем нам «родным» подмосковном аэродроме, где прошлым летом полк переучивался на Ту-2, для получения и перегонки на фронт новых самолетов взамен тех, что были потеряны в первом боевом вылете.
Однако погода в Прибалтике была настолько «мерзопакостной» с точки зрения применения авиации, что мы засиделись в тылу у принятых на заводе новеньких, готовых к перелету машин, до начала марта.
«Родным» же для нашего экипажа аэродром стал не просто так. Здесь, на глазах всего экипажа и не без его одобрения, родилась и расцвела пышным цветом любовь нашего командира Ивана к голубоглазой, красивой простой русской красотой, светловолосой девушке Клаве, из селения, примыкающего непосредственно к окраине аэродрома.
Ветер, как известно, усиливает, заставляет полыхать жарким пламенем большой пожар и гасит малый. Разлука, подобно ветру, усилила и укрепила любовь Ивана и Клавы, ибо она, подобно большому пожару, была настоящей Большой Любовью.
Короче говоря, обоюдные отношения между ними зашли настолько далеко, что возникла необходимость «ратифицировать» их союз. Что и было сделано. Сделано скромной война же свадьбой. Сделано надолго на всю оставшуюся жизнь
«Эх, туманы мои, растуманы, не дают нам возможности вести такие необходимые войскам боевые действия!» Так выразился майор Салов при «всем честном народе», какой уже день подряд с тоскою оглядывая опустившийся до самой земли сырой и плотный прибалтийский туман.
Схема воздушного боя в районе порта Либава 6 бап 25 января 1945 года