В штабной землянке расстелили пятидесятитысячную карту и скрупулезно измерили расстояние от точки, с которой поднимался аэростат, до огневой позиции нашей 7-й батареи. Чтобы поразить аэростат, не хватало почти трех километров.
Командир дивизиона решил рискнуть. Приказал оборудовать временную огневую для 76-мм орудия как можно ближе к переднему краю, буквально в нашей первой траншее.
Пушку выдвинули ночью, замаскировали. Корректировать огонь решили с наблюдательного пункта, находившегося несколько позади нашего орудия, но имевшего хороший обзор. Стрельбу решили вести на предельной дальности, на полном заряде. Заранее подготовили данные для стрельбы. Проверили работу связи. Развернули для дублирования рации.
Спустя пару дней немцы вновь подняли аэростат.
Командир дивизиона, не испытывавший особой любви к наблюдательному пункту на высоком дереве, не мешкая, поднялся наверх и подал команду:
- Февраль! Первому к бою!
Готово!
По аэростату. Одним снарядом. Шрапнельным. Огонь!
Аэростат только поднялся, как недалеко от него вспыхнуло светлое облачко. Разорвалась шрапнель. Через несколько секунд вторая. Отчетливо видим разрывы. Круглые белые облачка на фоне голубого неба. Радостные восклицания и неожиданно понимаем не хватает дальности. До аэростата не дотягиваем.
Что делать? Ведем стрельбу на полных зарядах. Недолет явный. На полкилометра, если не больше.
Еще один выстрел. Шрапнелью. И снова недолет.
Но что это? Не успела разорваться очередная шрапнель, как из корзины аэростата что-то выпало.
Он, сука, что-то выбросил. Все же допекло!
Нет, не выбросил. Выбросился сам. Увидев шрапнельные разрывы, из корзины аэростата выпрыгнул немецкий корректировщик. Перед самой землей раскрыл парашют.
Колбаса дернулась вниз, вскоре исчезла из зоны видимости. Противник спешил как можно быстрее убрать аэростат, пока цел. О причинах недолета немцы не догадывались.
Противник пытался заставить замолчать нашу пушку, открывшую огонь по аэростату. Но скорректировать огонь немецкий наблюдатель не сумел. Огонь велся по основной позиции 7-й батареи Снаряды рвались в стороне и позади орудия, стоявшего на прямой наводке. А наше «воздушное» НП на дереве оказалось чуть ли не в створе их траектории. Немецкие 105-ти миллиметровые чемоданы пролетали над головами, едва не задевая ветки дерева, на котором размещался наблюдательный пункт.
Между прочим, опасаясь нагоняя за «ненужный» риск, командир дивизиона не спешил докладывать об организации и результатах нашей стрельбы по аэростату. Дивизионное начальство также не знало или не хотело знать, почему немцы больше не рисковали поднимать аэростат воздушного наблюдения между артиллеристами и пехотой существовал и мешал боевой работе ледок недоверия.
К слову
сказать, дивизионное начальство было не в курсе нашей короткой операции. В донесении за памятный для нас день встретил такую фразу:
В районе Приволье (правильнее Осетно) поднят аэростат воздушного наблюдения. С приближением нашей авиации наблюдатель спрыгнул, используя парашют.
Отлично помню: авиация на нашем участке не появлялась. Общевойсковое начальство часто не знало, что делают артиллеристы. Харитошкин предпочитал делать дело, но не спешил отчитываться перед верхом.
Позже, когда началось наступление, я разыскал площадку, с которой противник поднимал колбасу. Машины, поднимавшие аэростат, располагались на поляне, обрамленной густым кустарником, невдалеке от небольшого озерца. На болотистой поляне еще сохранились следы колес, валялись куски троса, колья, различный мусор. Аккуратные немцы поленились заняться уборкой перед тем, как смотать удочки.
Надо сказать, что аэростаты сравнительно простое средство воздушного наблюдения, применяли еще в первую мировую войну. Теперь его вновь использовали и мы, и противник. Как гласит немецкий источник, батареи аэростатов воздушного наблюдения входили в состав отдельных разведывательных частей . Батарея имела обычно два аэростата. Аэростат наполнялся водородом и удерживался стальными тросами.
В состав экипажа входили один или два наблюдателя. Наблюдение велось с высоты до двух тысяч метров (на нашем участке аэростат поднимали на высоту чуть меньше километра). На вооружении наблюдатели имели двадцатимиллиметровую зенитную пушку. Огонь корректировался c помощью кабельной телефонной связи с наземным пунктом обработки данных.
На новой должности
На переднем крае в районе Казимирова немцы соорудили высокую изгородь из ветвей. Возможно, пытались прикрыть перемещения вблизи железнодорожной станции.
Периодически предпринимались силовые разведки с целью захвата пленных. Но ночные поиски немцев нередко срывались. В мае группа солдат, подбиравшихся к переднему краю пятнадцатого полка, подорвалась на собственных минах. На прямой наводке стояли орудия не только полковой, но и дивизионной артиллерии. Они открывали огонь по вызовам пехоты.
Бывали случаи, когда, преодолев в течение ночи передний край, выходили к нашим окопам солдаты противника сдаваться в плен. Но это были одиночные эпизоды.
В конце мая или начале июня я оказался свидетелем такой картины. Ранним утром сквозь пелену сырого тумана пробился к совхозу Полота, где размещался наблюдательный пункт 8-й батареи, продрогший от холода фриц. Он попытался взобраться на бруствер, но тут его узрели наши братцы славяне.