На груди у Раухваргера орден Красной звезды с поврежденной эмалью. За блестяще организованную связь в ходе декабрьских боев заслуживал поощрения. Сам вместе со связистами тащил и разматывал барабан, тянул кабель. Телефонная связь начинала работать спустя несколько минут после занятия нового НП. Питания для раций не хватало, но Ефим сумел где-то раздобыть трофейные батареи.
Тогда в декабре из-за мнимого ЧП в дивизионе не наградили никого. Теперь на Раухваргера подготовили новое представление. Но взрывной характер Ефима давал себя знать. Из-за неразберихи, неоправданных потерь у него вспыхнул спор с командиром дивизиона.
Шум в землянке Мишина привлек внимание начальника штаба. Тот бросился внутрь и сумел развести чуть не схватившихся за пистолеты офицеров. В сердцах Мишин разорвал очередное представление на Раухваргера.
В дни февральских боев выдавались и паузы. Старшина 8-й батареи Петр Можаров организовал баню. Пригласили и управленцев, благо штаб дивизиона находился рядом. Подвезли две бочки. Установили их рядом с ручьем, наполнили и разожгли костер. Прямо на снегу сбрасывали с себя одежду, складывая ее на шинель или плащ-палатку. В качестве бачков приспособили каски. Носовой платок служил вместо мочалки. Каждый получал пару чистого белья.
Прием в партию под елочкой
Полноватый, неторопливый. Ему около сороки. В обороне он нередко дежурил у коммутатора. Постоянно что-то регулировал, подновлял, ремонтировал, приводил в порядок.
Мы по-прежнему размещаемся в лесу. Приняли пополнение.
Наши дивизии, действовавшие правее, втянулись в своеобразный мешок. Судя по всему, нам предстоит поддержать их. Ударив по немцам и разорвав выступ в наши боевые порядки. Ожидаем приказа, пока все еще находимся во втором эшелоне.
Вместо лейтенанта Гири, которого направили в иптап, прислали другого офицера. Мы в штабе дивизиона ждем, и, очевидно, вновь будем перемещать НП, а огневые останутся на старых позициях.
Погода прескверная. Дождь со снегом. Ждем и томимся от неопределенности. И тут ко мне подходит и приглашает к разговору сержант Набоков.
Слушай, лейтенант. Мы тут обговорили, и считаем, что свое дело в общем освоил, работаешь нормально. Подумали, не пора ли в партию?
Для меня это было неожиданно. Мне всего восемнадцать. Незадолго до выпуска, мне выдали в училище комсомольский билет. Но в комсомоле никак не проявлял себя. Вступать в комсомол не стремился. Но и не сопротивлялся, когда пояснили, что все выпускники училища должны быть хотя бы комсомольцами. Раз надо значит надо.
Другое дело партия. В институте, где я работал техником-вычислителем, заслуженным авторитетом пользовался батальонный комиссар Никандров, начальник научно-исследовательского института. Он выступал с содержательными докладами, прекрасно разбирался в международной обстановке. Для меня это был образец старшего коллеги эрудита, знатока своего дела.
А теперь предлагают вступить в партию мне молодому безусому лейтенанту.
Но ведь я в дивизионе недавно?
На фронте достаточно трех месяцев.
А как же рекомендации? Собрание?
Рекомендацию дам я. Даст начальник штаба. Собрание в этой обстановке не проведешь. Примем на партгруппе.
Партгруппа собралась спустя пару дней. Принимали меня мужики, сидя под елочкой, прикрывая папку с бумагами от снега. Послушали биографию. Проголосовали. Поздравили.
Спустя неделю начальник политотдела вручил документ. Попенял, что не читаю Правду, не слышал и не могу рассказать о последних встречах лидеров трех держав участников антигитлеровской коалиции.
Вскоре нас снова перебрасывают на новое место. Занимаем наблюдательный пункт на кладбище, который мы держали в резерве (и оказывается не зря!). Но майору Мишину так и не удалось его обновить. Его задел осколок и в командование дивизионом вступил его заместитель капитан Харитошкин.
По ложному переднему краю
Противник перебросил дивизию из-под Полоцка; оттеснил наступавших.
После короткой паузы и небольшой перегруппировки наступательный кулак перенацелен на восток. В районе Волково введена танковая бригада. Часть танков подожгли фаустники. Полусгоревшие остовы тридцатьчетверок оставались вдоль дороги. Дома сожжены. Там, где было жилье, печные трубы. Из-под снега торчат кроватные скелеты, остатки домашнего скарба. Чудом сохранившиеся бревна разобраны на блиндажи.
Полки дивизии во втором эшелоне. Саперы и связисты, тылы, медицина, кухни, штабы, средства обеспечения плотно напичканы в лесу. Толкотня, неразбериха, споры за свободное место. В этом калейдоскопе войск штаб нашего дивизиона усмотрел для себя небольшой пятачок. Штабные повозки, чуть в стороне кухня, в небольшом овражке укрытие для коней.
Батареи дивизиона участвовали в артиллерийском наступлении. Громкое название, а результат слабый. Не помогли ни танки, ни продолжительная артподготовка. Под огнем оказались подступы к завалам, обозначавшим оборонительный рубеж. На опушке леса оставались немецкие наблюдатели, корректировщики. Когда начиналась артподготовка, они покидали ровики и блиндажи, перемещаясь на скрытую в глубине лесного массива полосу обороны.