Заросли злака чия, облепихи, лавроволистного тополя и голые горы окружают Бартугай
На краю большой полянки видна группа старых-старых тополей. Я тихо иду по тропинке, проложенной оленями к самому крупному тополю. Мой пес беспечно бежит впереди, но вдруг резко останавливается Высоко поднял голову, расставил в стороны задние ноги, выпятил кпереди грудь, усиленно водит из стороны в сторону черным носиком, ворчит. Собака что-то
она, такая прыгучая, не могла воспользоваться своими чудесными задними ножками? Я поднес к триперстке палец.
Осторожная и бдительная, она мгновенно спружинила тельце щелкнула безотказным приборчиком легко и грациозно поднялась в воздух и исчезла. Вот какая забавная! Неужели сразу не могла догадаться? Или, может быть, следовала строгой традиции, принятой в ее племени: прыгать полагалось, когда грозила опасность. Все остальное время надо терпеливо ползать. Всегда не напрыгаешься! Для этого нужно немало энергии, а попусту кто же будет ее расходовать. Жизнь животных строго подчинена закону всяческой экономии.
Возле проточки оказалось много кобылок-летуний. Впервые я встретился с ними едва ли не двадцать лет назад, в счастливую пору смелых и далеких путешествий по пустыням на мотоцикле. Счастливую потому, что после велосипеда моторизованный транспорт казался верхом совершенства.
Тогда из множества кобылок хорошо запомнилась летунья. Она была не такая, как все, потревоженная, легко взлетала кверху и, грациозно лавируя в воздухе, уносилась далеко от опасности. Очень часто, и это казалось необычным, срываясь с земли при моем приближении, она садилась на деревья, исчезая среди их листвы.
Почему кобылки-летуньи садятся на деревья? спрашивал я специалистов по прямокрылым.
Не знаем! отвечали мне. Далеко не все в природе должно иметь свою причину и объяснение.
Отчего же летуньи, как пишется в руководствах, обитают по берегам рек и озер? допытывался я.
Тоже не знаем! Очевидно, такая исторически обусловленная привязанность ее к этой обстановке жизни.
В общем маленькая кобылка-летунья не желала раскрывать свои секреты и вскоре была забыта.
Зима 1969 г. выдалась богатой снегами, а лето дождями В это время, проезжая через Сюгатинскую равнину, я заглянул в урочище Бартугай но пробраться к излюбленному месту не смог. Здесь все преобразилось до неузнаваемости: река изменила русло, бросилась на тугаи и, разлившись по ним, понеслась многочисленными проточками. Странно выглядели погруженные в воду великаны тополя, ивовые и облепиховые рощицы.
Черноголовая разновидность узорчатого полоза встречается редко
Всюду по отмелям крошечные триперстки
Выбираясь на сухие каменистые склоны, я неожиданно увидел мою старую знакомую кобылку-летунью. Она беспечно слетела с задетой мною ветки дерева, ловко спланировала над водой среди зарослей и снова уселась на дерево. Этот короткий перелет сразу открыл секреты кобылки, и невольно подумалось: куда же делись все остальные кобылки, которые скрипели на своих музыкальных инструментах в этих местах до паводка, верещали на разные голоса, прыгали и разлетались во все стороны из-под ног? Их всех смыли бурные потоки, они или погибли, или расселились в другие места, и только одна скромно окрашенная летунья осталась на своем месте, жива, весела, энергична. Ей хоть бы что, она отлично живет на деревьях и на них пережидает губительные для других наводнения.
Через месяц я снова встретился с кобылкой-летуньей, но уже в тугаях реки Или. Здесь недавно спал паводок, поднялись над водой косы. Освободились заросли трав и кустарников. В тугаях всюду встречались только одни кобылки-летуньи. Нигде не было слышно стрекотания столь обычных кобылок-хортиппусов, скаларисов и многих других. Потревоженные летуньи свободно и легко перелетали на другой берег широкой мелководной протоки. Поэтому кобылки-летуньи и живут возле ручьев, озер и рек и садятся на деревья они приспособились к такому образу жизни, хотя сильные и губительные паводки здесь редки.
Вечером наступила необыкновенно чуткая лесная тишина. Слабые лесные шорохи, далекий гул горной реки Чилик создавали особенное настроение обостренного внимания к окружающему. Оно, по-видимому, передалось собаке. Она водила ушами, вслушивалась, принюхивалась. Я быстро разостлал тент, надул резиновый матрац, расстелил постель, натянул марлевый полог, уложил в порядок вещи, привязал рядом к колышку собаку и раскинулся на постели. После долгого дня так приятен был отдых. Рядом, почти над самой головой, и в отдалении распевали соловьи, ворковала малая горлица. Над полянкой, шурша крыльями, носились стрекозы.
На небе стали загораться звезды. Лежа я вслушивался в симфонию леса. Без десяти минут десять раздались мелодичные крики сплюшек. Еще через пять минут затокал козодой, бесшумно закружился над полянкой, сверкая белыми пятнами на крыльях Прошло еще пять минут, и зашуршала трава, раздалось жужжание крыльев, и в воздух
поднялись хрущи. Грузные и неловкие, они натыкались на полог, падая рядом с постелью. Сразу замолкли сплюшки. Видимо, не до песен, коль пришла пора охоты на крупных жуков. Всматриваясь в темнеющее небо и мелькающих на его фоне жуков, я увидел, как за одним из них погналась муха. Потом у другого тоже появилась преследовательница. Мухи, летающие в глубоких сумерках, меня поразили. Любители тепла, солнца и света, они тотчас же укладываются спать, как только на землю опускаются сумерки. Другое дело комары!