Возвращаемся к биваку в сумерках. Вот наконец и дорога, по которой мы спускались в ущелье. На большой голой площадке покрытой щебнем и галькой, нет ни одного растения. Казалось, не жить бы в этом месте жнецам. Но посредине площадки вижу светлое пятно. Подхожу ближе. Понятно скопление семян ясеня. Каждое семя с летучкой в длину около пяти сантиметров, в десять пятнадцать раз длиннее муравья-носильщика. Бедные труженики, оказывается, ходят за семенами в тугай. А там сейчас как раз дерево роняет на землю свой урожай. Представляю, с каким трудом доставлялось каждое семечко. Жнецы не умеют сообща нести груз. Культура труда у них не достигла совершенства. Каждый тащит сам и, как бы ни было трудно, не воспользуется помощью.
Здесь же несколько холмиков муравьев-бегунков. Они уже угомонились, ушли спать, но, оказывается, жилища свои на ночь подготовили по-разному. Обитатели малых гнезд заложили выход частицами земли, наглухо закрылись, в больших же гнездах с крупным кольцевым валом земли выставили у своих входов сторожей. Размахивая длинными усиками, они внимательно следят за всемокружающим. Почему такая разница в поведении? Возможно, в большом обществе выгоднее выставлять сторожей, чем заделывать большую дверь.
Темирлик можно было бы еще назвать соловьиным ущельем. Соловьев много, а их пение главная симфония этого урочища. Вначале мы с удовольствием слушали соловья у нашего бивака. Потом его неумолчный, громкий и довольно однообразный местный темирликский пересвист надоел. Затем привыкли, перестали обращать внимание, как в городе на шум автомобилей, на звуки радио. Но сегодня ночью все соловьи, будто сговорившись, объявили перерыв и замолкли. В какое время произошел этот антракт музыкальных соревнований, я не мог сказать, опасаясь разбудить своих товарищей поисками фонарика и часов. Зато кукушку мы слышали только одну. Почему-то им здесь не живется.
Рано утром раздался громкий топот. Из пустыни в каньон галопом 71 проскакали лошади и с шумом влетели в речку. Жадно напились и обратно ускакали. Чьи они, вольные красавцы?
Мы пробыли в Темирлике только три дня, и запомнилось нам это на долгое время. Интересно побывать здесь еще, подробнее изучить мир живых существ, населяющих этот древний оазис, пока что мало тронутый человеком.
Покидали мы ущелье под дружное пение цикад. Та одиночная, самая первая цикадка, видимо, неспроста так рьяно распевала свои призывные песни.
Лес среди пустыни 
Перевод названия этого урочища трактуют по-разному. Как-то в местной газете один из филологов привел множество вариантов происхождения этого слова Когда же я спросил старика чабана, что означает бартугай, он, удивившись, ответил:
А ты разве не знаешь? Очень понятное слово! «Бар» это по-русски «есть», а «тугай» лес. Бартугай «есть лес».
Да, действительно там «есть лес», и скорее бы до него добраться, так надоедает яркое солнце пустыни и жаркий ветер, врывающийся в окна машины.
Сюгатинская равнина шириной около двадцати и длиной более шестидесяти километров видна как на ладони, ровная, гладкая, окруженная горами. С севера к ней примыкают пологие горы Сюгаты, с юга хребтик со странным названием Торайгыр, то в переводе означает «Пестрый жеребец» и, наверное, связано с какой-то очень длинной и теперь всеми забытой легендой Торайгыр немного выше и круче своего собрата гор Сюгаты, и в одном месте на его скалистой вершине 73 виднеется синее
кричит громче всех. Я подхожу поближе Куры расступаются и убегают. На земле лежит растрепанная степная гадюка. Голова ее расклевана. Из многочисленных ран сочится кровь. Тонкий хвост змеи еще нервно вздрагивает.
Они уже не первую гадюку приканчивают, рассказывает не без гордости жена егеря Защищают участок. Убьют, а сами не едят. Брезгуют. И рябая курица самая первая зачинщица. Лена! спохватившись кричит женщина маленькой дочери. Ты почему туда пошла? Сколько раз говорила: ходи только с курами. Укусит гадюка!
Бартугай древнее урочище. Со всех сторон оно окружено горами, защищено от ветров. Летом здесь прохладно от горной реки, нет ни комаров, ни слепней, ни мошек. Зимою же тепло, хотя ночью температура сильно падает. Посредине урочища располагается обширная поляна. Когда-то на ней была пашня, и сохранились следы старинных арыков. В лесу кроме фазанов и зайцев живут кабаны, олени. Изредка сюда забредают волки, рыси, дикие коты. Наведывается с гор и барс.
Наш домик расположен на берегу тихой протоки в обрамлении высоких тополей, колючей облепихи, ив, шиповника и чингиля. На другой ее стороне начинаются пустынные горы. Над протокой сверкает изумрудным оперением зимородок, ныряет в воду суетливая оляпка, над самой водой на тонких веточках повесили свои оригинальные, свитые из пуха растений гнезда, похожие на рукавичку, ткачики-ремезы.
Я тихо шагаю по неторной дороге. За мною семенит молодой фокстерьер. Иногда он уносится вперед или скрывается в густой чаще. По ней не пройти человеку, такая она густая, зато внизу все пронизано многочисленными тропинками, по которым ходят зайцы и фазаны.
В одном месте, где к дороге под прямым углом подходит просека, навстречу мчится заяц и буквально нос к носу сталкивается с собакой. На какое-то короткое мгновение оба от неожиданности застыли. Потом заяц отчаянно отпрыгивает в сторону, а собака, взвизгнув, бежит, но не за зайцем, а по его следу вспять и скрывается в зарослях.