А каковы его взгляды? спросил осторожный Харнак.
По меньшей мере нейтральные. К Гитлеру относится иронически. Уверен, что очень скоро может стать его убежденным
противником.
В таком случае игра стоит свеч, согласился Арвид фон Харнак.
В тот вечер разговор шел о привлечении новых людей, через которых можно было бы получить информацию. Харро сделал еще одно, совсем уж фантастическое предложение.
Вы не представляете, что я придумал! и Харро заразительно рассмеялся. Послушайте, Либертас рассказала мне, что в Берлине объявилась новая гадалка фрау Краус. Либертас ее хорошо знает. Что, если использовать в нашей работе эту Анну Краус? У нее богатая клиентура. Гаданья и всякие гороскопы теперь очень в моде
Не шутите, Харро, остановил его Арвид. Мы говорим о серьезных вещах. При чем здесь гадалка?!
Нисколько я не шучу! Анна Краус интеллигентная женщина, в прошлом драматическая актриса. Сначала она занималась оккультными науками просто ради развлечения, а теперь сделала гадание своей профессией. Муж ее был социал-демократом, чуть ли не членом рейхстага, погиб в концлагере Так вот что предпримем. Будем сами посылать к ней нужных клиентов, предварительно сообщая ей сведения об этих людях, их профессии, склонностях, какие-то интимные подробности их жизни А Краус станет рассказывать им все это, будто раскрыв по картам, по кофейной гуще и прочей гадательной чепухе. Поверьте, это произведет на ее клиентов ошеломляющее впечатление! Она станет говорить им о прошлом и будущем, выспрашивая о настоящем Ну как? Мы сможем великолепно дурачить именитых клиентов фрау Краус!
Арвид Харнак скептически отнесся к идее Харро, но Милдрид поддержала Шульце-Бойзена:
Почему бы не попытаться, Арвид, это так неожиданно. Надо учитывать психологию обывателей. Ведь занимается же Гиммлер алхимией, ищет философский камень, верит, что в него самого переселилась душа Генриха Птицелова
Да, да! Поверьте мне, Харро все больше вдохновлялся собственной идеей, к нашей гадалке еще явится и сам Генрих Гиммлер, осведомиться о своей судьбе Направлять работу Анны Краус мы можем через Грауденца, она живет рядом с ним. Грауденц тоже рассказывал мне про гадалку.
Это смешно, но можно попробовать, сказал неулыбчивый государственный советник Арвид Харнак. Однако меня все-таки куда больше интересуют такие люди, как инженер Кумеров человек, который в совершенстве знает авиационное производство в рейхе.
С инженером Кумеровом я уже встречался, сказал Харро, он сам предложил свои услуги. Именно от него получена информация о производстве заводов Мессершмитта.
Я этого не знал, ответил Харнак. При всем этом главное не забывать об осторожности
В эфире было спокойно. Радисты станции подслушивания и перехватов в Кранце на дежурствах изнывали от скуки. На всех диапазонах звучала музыка, были слышны голоса дикторов да угрожающие, либо хвастливые речи главарей «третьего рейха».
Функ-абвер, отдел по наблюдению за эфиром, в своих каждодневных рапортах начальнику имперской разведки ограничивался одной и той же лаконичной фразой: «За истекшие сутки тайных радиопередатчиков в эфире не обнаружено». Правда, иногда, это было очень редко, где-то на северо-западе от Кобленца в направлении Брюсселя появлялись и вскоре замолкали неизвестные радиопередатчики, посылавшие в эфир группы цифр, не поддающихся расшифровке. Специалисты из функ-абвера были склонны думать, что вероятнее всего эти передатчики принадлежат бельгийским радиолюбителям-коротковолновикам либо сигналы подают друг другу рыболовные суда, плавающие вблизи побережья. Во всяком случае, у абвера тревоги это не вызывало.
В середине ноября сорокового года на Ангальтский вокзал Берлина прибыла советская правительственная делегация для переговоров с Гитлером. Возглавлял ее министр иностранных дел Молотов. Делегацию встречали фон Риббентроп и фельдмаршал Кейтель, которых сопровождали официальные лица. В тот день впервые с момента существования фашистской Германии в ее столице прозвучали
торжественные звуки «Интернационала».
На Ангальтском вокзале все соответствовало дипломатическому этикету. На перроне возвышалась огромная корзина цветов, задрапированная тонкой розовой тканью, а над нею советский и германский национальные флаги.
У подъезда вокзала выстроился почетный караул. Солдаты в касках, печатая шаг, продефилировали «гусиным шагом» перед прибывшими гостями. Автомобили советских представителей сопровождал почетный эскорт мотоциклистов, затянутых с головы до ног в черную, блестящую на дожде искусственную кожу. Перед гостями распахнулись двери дворца Бельвю на Шарлоттенбургштрассе. Их овеял аромат свежих роз, предупредительно расставленных в хрустальных вазах на столиках апартаментов резиденции советской делегации. Встреча осуществлялась на высшем уровне по дипломатическому протоколу. Не хватало только искренности. И это почувствовалось сразу, в первые же часы приезда делегации. Днем делегаты направились в новую имперскую канцелярию с визитом вежливости к главе немецкого государства Адольфу Гитлеру. Гитлер принял делегатов в своем огромном, как банкетный зал, кабинете. Он поднялся из-за стола, молча вышел на середину комнаты и, вскинув руку в фашистском приветствии, поздоровался с советскими делегатами. В этом жесте было что-то театральное и зловещее