На пирсе прощально махали фуражками и бескозырками свободные от службы пограничники. И долго еще я видел среди них высокого, слегка сутуловатого Баулина, боцмана Доронина и сидящую на его плече Маринку.
ПК-5 пристал к борту «Дальстроя». Мы с Атласовым крепко, по-мужски, пожали друг другу руки.
Счастливого пути! крикнул мне главстаршина, когда я поднялся на борт парохода, Пишите!
Обязательно! Счастливо оставаться! крикнул я в ответ.
Выбрав якорь, «Дальстрой» попрощался с островом протяжным басовым гудком и лег на курс.
Взбежав по трапу на капитанский мостик, я попросил у штурмана бинокль и долго не мог оторвать глаз от берега.
Я видел ошвартованные у пирса сторожевики «Большие охотники», недавно возвратившиеся из ночного дозорного крейсерства. На палубах кораблей происходила приборка. Свежий декабрьский ветер рвал флаги пограничного флота
На мысе Доброй Надежды я отыскал белеющие на фойе скал домики служб и клуба базы
А вот и утес, выщербленный временем и непогодами каменный крест и гранитный обелиск с пятиконечной звездой Вот и замшелый камень, и на нем, как царевна на горошине. Маринка и рядом с ней капитан третьего ранга Баулин.
С северо-востока налетел снежный буран и скрыл от моих глаз остров.
Начала разгуливаться океанская волна. Буревестник промелькнул над мостиком. Сразу стало и темно и холодно, а мне почему-то вспомнились любимые стихи Баулина:
«Над моей отчизной солнце не заходит, до чего отчизна велика!..»
Борис Карташёв Владимир Муравьёв КАУКА ЛУКИНИ 
КОРАЛЛ РЫБАКА КАПУ
На дворцовой площади около памятника королю Камеа-меа 1 в тени кокосовых пальм выстроились шеренги американской морской пехоты. Дворец был окружен. Бронзовый король словно указывал вытянутой рукой на рейд, где стоял американский крейсер «Бостон», пушки которого были наведены на город и дворец.
В коридоре послышались быстрые шаги. Женщина вздрогнула и повернулась к двери. На пороге показалось несколько человек в белых широкополых шляпах. Впереди шел низенький толстый старик. Тяжело дыша, он вышел на середину зала и снял шляпу.
Мы пришли сообщить вам, королева Лилиуока-лани, торжественно сказал он, что вы низложены. Мы временное правительство. И посланник Соединенных Штатов мистер Стивене признал нас.
Вы опоздали, ответила королева срывающимся голосом, ваш мистер Стивене уже уведомил меня, что я свергнута. Но не слишком ли много чести для бедной дикарской королевы меня пришел арестовывать целый полк!
Арестовывать вас? усмехнулся старик, морскую пехоту пришлось вызвать только во избежание беспорядков.
Кто нуждается в беспорядках, кроме вас, Лоррен Тэрстон, и ваших друзей? Вы не просто изменники, вы трусы! Если вы не собираетесь меня сейчас же отправить в тюрьму, то оставьте меня одну, хотя бы на некоторое время.
Старик нахлобучил шляпу и пробормотал:
Вы уже не вправе нам приказывать, вы теперь просто миссис Лидия Доминис, а не гавайская королева.
Лилиуокалани исподлобья тяжело взглянула на старика, оливковое лицо ее потемнело от гнева.
Тэрстон потоптался на месте, повернулся и пошел к выходу. За ним потянулись и остальные члены «правительства». Последний из них осторожно прикрыл за собой дверь.
Оставшись одна, Лилиуокалани стала медленно прохаживаться по тронному залу, сжимая лицо руками. Изредка она поднимала голову, и всякий раз ее взгляд упирался в один из висевших по стенам темных портретов в золотых рамах. Все эти короли и королевы в шлемах и плащах из птичьих перьев, в шитых золотом мундирах, в кисейных платьях с пышными рукавами холодно взирали на свою преемницу последнюю королеву Гавайских островов Лидию Лилиуокалани.
Королева опускала голову и снова шагала из конца в конец огромного зала.
В древней легенде говорится
Это было давно, много столетий назад. Рыбак Капу выловил крючком коралл. Только хотел он отбросить ненужную находку, как жрец, наблюдавший за ним, сказал:
Принеси жертву богам и ПОМОЛИСЬ, чтобы коралл вырос величиной с остров.
Капу послушался жреца, принес в жертву богам жирную свинью, помолился. И коралл стал островом. Рыбак продолжал вылавливать кораллы, приносить жертвы, молиться, и целых восемь островов выросло среди океана.
Так появился среди волн «Темноокрашенного моря» архипелаг Вечной Весны. Горы его поросли густыми лесами, заливы были полны рыбой, и только не было на нем людей.
Однажды таитянин по имени Гаваи-и-лоа и его друг Макалии оба отважные мореходы шли по «морю, где плавают рыбы». Макалии уговорил своего друга плыть дальше обычного, и они стали держать куре на Иоа утреннюю звезду. Таитяне пересекли многоцветный океан Кане и вошли в Темноокрашенное
море, где увидели никому еще не ведомые богатые острова.
Обрадованные таитяне вернулись на родину. Гаваи-и-лоа забрал свою семью, а также всех пожелавших ехать с ним и отправился на открытые им острова. Самый первый, самый большой остров получил имя первооткрывателя Гавайи, что значило также «большой». Остальные стали называться: Мауи, Кахулави, Ланаи, Молокаи, Оаху, Кауаи и Ниихау.
Весь архипелаг стали называть по первому острову Гавайским.