В наступившей тишине звякнула первая винтовка об утрамбованную землю, за ней вторая, и разом зашумела вся площадь. Летели на землю карабины, наганы, гранаты, пулеметные ленты, подсумки с патронами. В разных местах площади обезоруживали сопротивлявшихся офицеров.
Буденный и Зявкин
сошли в самую гущу толпы.
Ну что, станичники, сказал, улыбаясь, командарм, мы ведь в гости к вам приехали! Забыли вы в камышах, как на Дону гостей встречают?!
И впервые за все два дня дружным смехом, от которого отлегает от сердца тяжесть, ответила толпа на эту незамысловатую шутку.
Часть втораяКОМСОМОЛЬЦЫ КАК ОНИ СТАЛИ ЧЕКИСТАМИ
МОЛОДЫЕ ИНСПЕКТОРА ОКРСТАТБЮРО
Под дождем степь выглядела неприютно и отчужденно, ее сумрачный обнаженный простор входил в сердце тоскливым ощущением затерянности и одиночества.
В такую погоду хорошо сидеть дома, в добром сухом тепле, с ломтем только что испеченного хлеба и запотевшим кувшином парного молока.
Вроде пришли, сказал Полонский Левшину хриплым вздрагивающим голосом, вглядываясь в редкие хуторские огни. Его поташнивало от усталости, и он чувствовал, как между лопатками медленно стекают струйки холодного пота. Что-то мне, Сеня, не по себе. Сейчас бы на лежанку и до утра
Нас с тобой только тут и ждали, хмуро отозвался Левшин. Как бы за огородами не уложили из обреза. На веки вечные аминь! Он коротким, подсмотренным у какого-то чекиста движением поправил козырек картуза, нахмурил редкие светлые брови. Пошли, что ли? Двор поищем какой поплоше. А там видно будет.
Они были одногодками, но Левшин выглядел старше товарища. Он чуть сутулился, глядя себе под ноги с тем сосредоточенным и напряженным выражением скуластого, тронутого мелкими рябинками лица, какое бывает у хлебопашца, идущего по борозде за плугом.
«Баню бы истопить, думал Левшин. Попариться и чаю с малиной милое дело». В другое время он, наверное, через минуту забыл бы о какой-то дурацкой простуде у своего спутника. Он вообще считал Полонского, который пришел в комсомольскую ячейку из коммерческого училища, плохо приспособленным к жизни. Но сейчас они были не просто товарищами, а боевой чекистской группой. Левшин был старшим, и это старшинство было дано ему трудным детством сироты и тяжелой работой поденщика. Он отвечал сразу за двоих и должен был во что бы ни стало выполнить задание.
«Дрянь дело, думал Левшин. Хуже не надо. Сляжет, и все. Куда с ним? Прикипим на хуторе. Хорошо, если мирно тут, а то ведь сцапают как котят». Оглядываясь, он тревожно всматривался в осунувшееся за день лицо Полонского. Они шли левадой. Тьма впереди и по сторонам сгущалась черно-лиловыми комками. Настороженно вздрагивали на ветру желтые хуторские огни.
Левшин не испытывал страха, но какая-то струнка все туже натягивалась, звенела в нем отголоском крика, застывшего на губах зарубленного бандитами чоновца. Наверное, этот чоновец когда-то был моряком. На груди у него, над правым соском, был наколот якорь,
обвитый канатом. Рядом бандиты вырезали неровную, с пятью запекшимися лучами звезду. Чоновца привезли в Морозовскую на телеге, забрызганной грязью. Он был в одном исподнем, землисто-восковое лицо его строго и неподвижно глядело в небо
«Ладно, думал Левшин, в случае чего живым не дамся. Живому у них делать нечего. Просто так не убьют Может, еще обойдется. Бандитам сейчас тоже несладко. Глухов точно говорил: хана бандитам. Он обстановку лучше моего знает».
И Левшин снова вспоминал совещание партийного и комсомольского актива, созванное недавно окружкомом партии. Секретарь окружкома Глухов, пожилой, с лицом уставшего человека, говорил, опираясь рукой на край застеленного выцветшим кумачом стола:
Сейчас обстановка складывается в нашу пользу. Отряды ЧК и ЧОНа сделали свое дело. Крупные банды разбиты, остались лишь мелкие разрозненные группы. Они прячутся по дальним хуторам, хоронятся на зимовниках, в глухих степных балках. Многие добровольно сдаются истосковались по земле, по своим куреням
Перевертыши! выкрикнул кто-то в заднем ряду. Нет им веры! Отъедятся за зиму в своих куренях и опять начнут тосковать по нашей крови!
В зале зашумели. Глухов поднял руку:
Мы не на дискуссии, товарищи. Партия дает нам боевой приказ, он повернул голову в ту сторону, откуда раздался выкрик. А тебе, товарищ, отвечу так: вера тоже наше оружие. Это матерые бандиты ни во что не верят. А мы большевики, ленинцы. Нам нельзя не верить, сказал Глухов, и в зале снова стало тихо. Так вот какая теперь задача: усилить пропагандистскую работу среди казаков. Всем коммунистам и комсомольцам отправиться на хутора. Если нужно проникать в стан врага. Отрывать колеблющихся от офицерской верхушки. Возобновлять родственные связи, старые знакомства Мы должны использовать зимнюю передышку для полной ликвидации бандитизма. Ясно, товарищи?
Ясно! одним коротким выдохом отозвался зал.
Левшин и Полонский должны были пробраться на хутор Юдин. В ЧК им выдали документы инспекторов окрстатбюро. На хуторе ребят ждал коммунист Макаров, фронтовик, вернувшийся домой без ноги. Но прежде чем разыскать его, нужно было осмотреться. По сведениям ЧК где-то в этом районе скрывался полковник Беленков. Он пытался уйти за границу, но не вышло. Теперь он подался подальше от Ростова. Тот, кто попадал к нему в руки, не мог надеяться на легкую смерть.