Меня охватило сомнение: Кобец опять начнет смеяться...
Никитин приоткрыл один глаз, посмотрел на меня.
И что?
Странно все это. Разное видел, но такое!..
Еще увидишь, пробормотал Никитин, закрывая глаз. Молодой еще, необстрелянный.
Что-то мне во всем этом не нравится... Надо будет навестить судно во время погрузки.
Опять версия?
Нет. Просто хочу посмотреть на трезвого капитана и на их порядки, когда они будут пришвартованы.
Посмотри, посмотри, умирающим голосом поддакнул Никитин. Привет передай от меня.
Несмотря на скептицизм Никитина, что-то не давало мне покоя. Это было похоже на чувство, овладевавшее в досмотровом зале, когда я работал с пассажирами. Чувствовал, что где-то проходит контрабанда, а найти вот не мог.
Катер огибал маяк. В утренней прохладе носились чайки, кок стоял в дверях камбуза на замызганном бункеровщике, с волнореза дядька в сером пиджаке, надетом на голое тело, ловил бычков...
Я вспомнил, что договорился с Вовчиком встретиться у филателистического магазина.
Старшего лейтенанта Кондратюка вызвали в рубку по рации.
Вернувшись к нам, сообщил, что ему велено высадиться в грузовом порту на четырнадцатом причале, а комиссии идти в нефтегавань, оформлять очередной отход. Он прибудет позже, после проверки постов.
Едва нос «Озерейки» ткнулся в причальный брус, Кондратюк спрыгнул, придерживая фуражку, пошел к поджидавшему его пограннаряду.
Катер попятился и взял курс на нефтегавань.
Мы прошли судоремонтный завод, Хлебную гавань,
вошли в нефтегавань и остановились посреди акватории.
Куда высаживать? спросил капитан.
Мы стояли на носу, осматривались. Действительно, высаживаться некуда. Все причалы заняты, суда стояли впритык. Швартовы и боны мешали катеру подойти в двух удобных местах. Не вплавь же добираться.
«Ростов» до сих пор не ушел! обрадовался карантининспектор. А хотели еще ночью. Кок на нем вечно соли на колоду жалеет.
Как я на «Ростов» заберусь? забеспокоилась врач. Я же не в брюках. Мне будет высоко.
Не бойся, не оставим, приобнял врача за талию Никитин. Я помогу.
Второй помощник, стоявший за нашими спинами, ничего не понимал в происходящем.
Агент «Инфлота» подошел к нему, объяснил ситуацию, пообещал, что машина будет максимум через пятнадцать минут.
Второй согласно кивнул.
Катер на самом малом ходу подошел к низко сидящему борту «Ростова», ткнулся носом, защищенным кранцами, и мы с грехом пополам вскарабкались на безлюдную палубу. Она звонко отзывалась под нашими шагами. Мы прошли под переходным мостиком к трапу и стали спускаться. Снизу на нас удивленно и немного растерянно смотрел молоденький часовой.
Стоишь, Сережа? улыбнулась ему врач. До сих пор цифры считают? Почему тебя не сменят?
Лоцман на борту? поинтересовался Никитин. Команда завтракает?
Стойте! приказал Сережа. Стойте!
Тут же он ступил на нижнюю площадку трапа, загородил проход.
Вдоль залитых начинавшим припекать солнцем причалов стояли суда. Одни грузились, другие выгружали горючее. Все живое пряталось от солнца, и лишь изредка появлялся рабочий или кто-то из команды. В иссушенной земле, полоской тянувшейся вдоль бетонного забора, на котором по-английски было написано «курить воспрещается», островками торчали желтые пятна травы. Деревья понуро клонили ветви с жухлыми листьями. Огромные резервуары, окрашенные в серебристый цвет, слепили глаза.
Часовой Сережа провел пальцами под воротничком, обручем сжимавшим распаренную шею.
Нельзя сходить.
Как нельзя? изумилась врач. Она продолжала спускаться, и тогда Сережа поднялся еще на одну ступеньку, всем своим видом выказывая твердое намерение не пропустить нас.
Нельзя! Вы нарушили границу.
Какую границу? делала вид, что не понимает, врач. Ничего мы не нарушили. Мы просто высадились здесь, потому что везде занято...
Она остановилась Сережа преградил путь.
Эй, Серега! нервно засмеялся агент «Инфлота». Брось дурить. Мне клиента везти в госпиталь.
Я оглянулся. Второй помощник «Сансета» чуть ли не с открытым ртом слушал наши разговоры, ничего не понимал, но явно забавлялся происходящим.
Я сразу сообразил, в какой мы попали переплет по собственной глупости высадились на судно с закрытой границей! Не иначе после бессонной ночи затмение нашло.
Нельзя! Вы нарушили границу, твердил Сережа. Не пущу. Поднимитесь и ждите!
Как это ждите? возмущалась врач. У меня много работы. Мне надо оформить больного. Нас ждут!
Сережа, робко подал я голос, в самом деле... Мы ведь не нарочно.
Никитин горестно вздохнул.
А если бы с нами был твой лейтенант, а? возликовал агент «Инфлота». Пустил бы? У нас работа! Нам еще судно оформлять!
Лейтенант здесь бы не высадился.
Упрямый казак, пробасил кто-то сверху.
Мы оглянулись. У трапа стоял вахтенный матрос в шортах и сетчатой безрукавке.
Не казак, а погранвойска, огрызнулся Сережа.
Пехота, тут же ответил вахтенный. По первому году, что ли? Своих не пускаешь? По принципу бей своих, чтобы чужие боялись?
Перестаньте! оборвал вахтенного Никитин. С нами иностранный моряк.