Погнали немца, немного погодя, беззлобно проговорил Иван. Ишь ведь куда до самоёй Волги добрался
Иван Кожемяка не торопился идти. Да и куда ему было торопиться, однорукому? Он даже с испугом подумал о том дне, когда появится в своем родном селе и надо будет войти в свою избу.
В ближайшем селе Иван Кожемяка заночевал
3
Люди идут Господи, Боже мой, прошептал Иван, это солдаты идут
Иван Кожемяка отошел в сторону с дороги и присел на камень. Скоро первые грузовики, наполненные солдатами, поравнялись с Иваном. Грузовики шли медленно, нехотя выворачивая песок разбитой дороги. Потом, минут через тридцать после машин, появились орудия на конной тяге. Тяжело вынося ноги, вскидывая жилистые мокрые шеи, лошади с трудом отрывали копыта от земли.
Кожа, собирающаяся тонкими складками на крупах, кроваво-грязная пена, сваливающаяся с разбитых губ, нервно дрожащие ноги лошадей говорили о таком напряжении, какого Иван Кожемяка не видал. Ему казалось, что еще два-три поворота колеса, и лопнут жилы на ногах лошадей. Он даже хотел крикнуть, чтобы дали отдых коням, но в этот самый миг в ближайшей запряжке как-то неожиданно все запуталось, постромки переплелись и лошади стали кидаться в разные стороны.
Шедшие сбоку ездовые подбежали к батарее. Раздались крики. Звучно захлестали плетки. Но обезумевшие кони уже ничего не чувствовали. Образовался живой клубок, из которого странно вырывались передние копыта или высовывалась голова с белыми, оскаленными зубами. Наконец, над живым клубком поднялась на дыбы серая лошадь, беспомощно помахала в воздухе ослепительно блестящими подковами и спокойно рухнула.
Иван Кожемяка не выдержал, быстро поднялся с камня и побежал к батарее. Когда ездовые выпрягли лошадей и отвели их в сторону, Иван увидел серую лошадку: она лежала, тяжело нося мокрыми боками и уродливо подогнув левую переднюю ногу. Иван хотел-было подойти поближе, но ему пришлось остановиться, чтобы пропустить идущего на рысях всадника. Всадник резко остановился у батареи.
В чем дело?
Так что, товарищ лейтенант, серая ногу сломала
Командир батареи выругался и вытащил пистолет.
Товарищ лейтенант! в ужасе закричал Иван Кожемяка, увидев, что командир батареи целится в голову лошади. Товарищ лейтенант!
В это время раздался выстрел. Лейтенант, опустив пистолет, с удивлением посмотрел на безрукого солдата, и спросил:
Ты чего?
Товарищ лейтенант, не надо отдай мне лошадь
Командир батареи нерешительно сказал:
Кажись поздно
Все равно, товарищ лейтенант, отдай
Лейтенант спешился, наклонился над лошадью и, осмотрев глубокую рану в шее, медленно спрятал пистолет.
Солдаты оттянули серого конька в сторону и батарейные лошади, надрываясь и храпя, потянули орудия дальше
4
Иван разорвал рубаху на полосы и осторожно забинтовал шею лошади. Закончив это, он с удовольствием посмотрел на перевязку и сказал:
Ну, брат Серка, теперь, надо-быть, все в порядке!.. На звук голоса лошадь скосила глаз.
Чего смотришь, Серка? утешал Иван. Ты не думай, мне, брат, рубахи не жалко Оно, конечно, рубаха сгодилась бы ребятам. Ну, а раз не вышло ничего А старую, брат, нет! Мне ее надо до дому донести и показать Агафье: «Во, Агафьюшка, ты шила руками, нитка в нитку, эту рубаху Смотри, скажу, Агафьюшка, вот тут кровь моя, видишь порыжела, а что дырья на ней, это, скажу, Агафьюшка, та самая граната А рваный рукав теперь можешь отрезать, Агафьюшка, он мне больше не нужен Раз руки нету, не к чему и рукаву быть»
Лошадь лежала и слушала, иногда вздыхала и шевелила ушами, как бы приглашая Ивана рассказывать и дальше. И он говорил обо всем, и детство вспомнил, и отца своего, и хозяйство отцовское. А потом начал говорить о своих детях. У меня, брат, тройка их, говорил Иван. Старший Николка и двое Васильков. Васильки это двойчата, сказал Иван и рассмеялся. А чтоб не перепутать, одного зовем Васяткой, а другого Васильком, а оба-два, значит, Васильки
Ивану верилось, что все поняла Серка и теперь думает о тверской деревне и широком льняном поле
5
Господи, помилуй! А ведь дело идет к осени
Иван начал подсчитывать: апрель, май, июнь Вот уже и Петр-Павел минул, уже утиные выводки на крыло стали. Вспомнил Иван свое озеро и заторопился домой.
Старик, на хуторе которого прожил Иван больше трех месяцев, уговаривал:
Эй, парень, живи пока что Куда тебе, безрукому?
Нету, дед, что ты? У меня Агафья дома да трое мальцов Как же? Хозяин в доме нужен
Какой из тебя хозяин? ухмыльнулся старик.
Как какой? Я, дед, теперь приду с Серкой Она хоть и хромает, но ты сам говорил: в хозяйстве сгодится А мне что? Мне, дедка, не на свадьбы ездить Я теперь с конем, вроде как отец мой настоящим хлеборобом буду
Ну, смотри твое дело. Бог тебе в помощь! А только конька твоего у тебя враз в колхоз спишут
Иван Кожемяка испугался и даже перекрестился:
Что ты, дед? Да разве ж можно так? Смотри сам: безрукий я есть или нет? Где руку-то истратил? За какой-такой резон жизнь свою отдавал?.. То-то Значит, я есть инвалид народный, потому на войне пострадал не за самого себя, а за весь