Есть у рек сознание, подобное человеческому, но и отличное от него, ибо срок жизни рек неизмеримо дольше срока, отпущенного смертному, и потому мыслят они иначе.
Дим Фо, Инкунабулы
Лес для него был дом родной. Несколько ночёвок под открытым небом, и он оказался у Талы.
Она была не так уж широка в этих краях, но Касьян не видел больших рек, и она поразила его.
Тала петляла, влекла своё бесконечное тело среди холмов, извивалась, словно гигантская змея с переливчатой чешуёй, то синей, то зелёной, то ржавой. Над нею кружили стаи белых акеримов.
Касьян их тоже раньше не видел, но узнал по рассказам Иринея.
Акеримы крупные птицы, белые с золотистыми хохолками, обитающие близ крупных рек. Птицы эти весной вьют плавающие гнёзда в верховьях Талы, потом откладывают в них яйца и движутся вместе с гнездом вниз по течению. Вылупляются птенцы, растут, а гнездо плывёт себе и плывёт к югу. И когда юные акеримы становятся на крыло, эти чудные плоты Тала уже выносит к тёплому морю, где они и проводят зиму. Но следующим летом вновь возвращаются.
А почему они так живут? спросил тогда Касьян.
Ириней покачал головой.
Никто не знает. В мире много созданий, которые живут странно.
И сейчас Касьян видел с высоты прихотливо извивающуюся полосу Талы, сверкающую под солнцем, а над ней бесчисленные стаи белых птиц, издающих торжествующие клики. Леса тут поредели, холмы поросли высокой травой, перед юношей лежал необъятный простор. И Касьян с необыкновенной ясностью осознал, что мир велик и принадлежит ему.
Пьянящий восторг охватил
его. Он вскинул вверх руки и крикнул:
Э-э-эй!
Голос улетел, затерялся, подхваченный ветром. Касьян бросился бежать с холма. Его путь вёл к реке.
Берег был покрыт жёлтым песком, из воды торчали тростники, над ними склонялись кое-где редкие ивы.
Касьян опустился на песок, посмотрел на реку, на противоположный берег. И вдруг услышал тревожное курлыканье. Повернул голову.
В нескольких десятках шагов от него топтался на берегу акерим. То подбегал неуклюже к воде, к гуще камышей, то взлетал и скрывался в зарослях, потом возвращался и продолжал бродить по песку.
Касьян встал, подошёл ближе. Акерим отлетел, но недалеко. Уставился на Касьяна, забавно наклонив хохлатую голову.
Удивительная птица. Белая, как как листы волшебной книги Иринея.
Акерим вдруг взлетел и устремился в камыши. Там выбрал свободное местечко, сел на воду и начал бормотать:
Пиу-пиу.
И всё смотрел на Касьяна, словно звал его.
Юноша заглянул дальше в заросли. Там застряла в стеблях коряга, разлапистая, чёрная. И за одну из ветвей её зацепился громадный ком веток.
Гнездо.
Пиу-пиу, сказал акерим по-своему. Да, гнездо.
Касьян, не разуваясь, полез в воду, пробрался сквозь заросли камыша. Обошёл корягу, приблизился к сплетённым веткам.
Там, в уютном, выстланном листьями углублении лежало пять яиц, крупных, голубых с разноцветными прожилками, удивительно красивых, точно пять драгоценных камней.
Касьян осторожно отцепил гнездо от коряги и вывел его из камышей. Подтолкнул посильнее, так, чтобы унесло ближе к середине реки. Неторопливое течение подхватило маленький плот и повлекло, ласково, бережно.
Пиу-пиу! хлопая крыльями, акерим последовал за своим плавучим домом.
Касьян смотрел ему вслед. Акерим кружил над гнездом, потом торжественно уселся на него, сложил крылья. Поплыл. Туда, мимо полей и лесов, мимо деревень и посёлков, мимо стольного града Изберилла, к далёкому морю.
Этим вечером он ужинал рыбой. Наловил, запёк на углях. Хорошо. Подбросил в костёр ещё немного хвороста. Пламя рдело в сумраке, потрескивая.
Солнце уже ушло, звёздный узор потихоньку проявлялся на небе. Он лежал на спине, закинув руки за голову. И через полчасика явилась перед Касьяном царевна в жемчужном своём уборе. А ведь несколько лет назад его новая жизнь с неё и началась, вспомнил он.
И тут мысль его неожиданно сделала скачок в сторону. В ненужную совершенно сторону, надо сказать.
Там, куда он едет, действительно есть царевна. Царская племянница, дочь Юталла.
Он приподнялся на локте, отвёл взгляд от неба и уставился в огонь.
Интересно, какая она? Удастся ли на неё поглядеть? Похожа она на небесную царевну?
Говорить с ним она, конечно, не будет. Ну а вдруг?
Он закусил губу. Вдруг так сложатся обстоятельства, что ему удастся услужить ей? И она поблагодарит его? Может же такое быть.
Касьян долго думал об этом, пока глаза не стали закрываться.
Похихикивая, из пламени высунули мордочки огненные ящерки, которых вышивала порой на белом полотне бабушка Мара.
Что вы смеётесь? спросил Касьян.
Ишь, чего удумал говорить с царевной! Хи-хи-хи, хи-хи-хи-и-и-и
Это мы ещё посмотрим, с достоинством ответил Касьян. И тут покрывало сна опустилось на него.
Вехи
А на следующий день снова в путь. До поры до времени судьба благоприятствовала ему. Дорога хорошая, широкая. Дождей было мало. Ночевал в лесу или в сёлах, где его с удовольствием принимали за небольшую плату. Шёл, посвистывал, иногда удавалось прокатиться на попутной подводе.
Тала осталась в стороне, она здесь делала большой зигзаг, огибая возвышенность, уходила на запад. Касьян же следовал на юг, прямым путём к Избериллу, сверяясь с картой, набросанной Иринеем.